Государственная политика и церковная догматика: последние годы преп. Максима Исповедника

Московская Сретенская  Духовная Академия

Государственная политика и церковная догматика: последние годы преп. Максима Исповедника

Андрей Сенин 2984



Император желал объединить верующих империи посредством догматических уступок, и ценой такого шага стало искажение истинности учения Церкви об усвоении Спасителем человеческой природы, что и пришлось защищать преподобному Максиму, невзирая на гонения. Оппоненты святого старались утвердить ересь не потому, что она представлялась им истинным учением, а с целью присоединения монофизитов ценой отказа от исповедания истины.

Содержание:

  • Новая позиция прп. Максима: жёсткий диоэнергизм
  • Следующий этап полемики: арест прп. Максима
  • Ссылка прп. Максима и исповедание патриарха Петра
  • Анафематствование прп. Максима и общие результаты полемики
  • Новая позиция прп. Максима: жёсткий диоэнергизм

    Примерно с 643 г. прп. Максим прекращает употребление выражения «одна энергия» во Христе в положительном ключе, т.е. начиная с диспута с Пирром, и занимает позицию жёсткого диоэнергизма. Диспут состоялся в Африке в 645 г., и особенностью позиции прп. Максима является то, что он при описании человеческой воли во Христе не использует прежних формулировок: всецелое «схождение» и «сращение», сверхъестественное «единение».

    Зная, что авторы Экфесиса Сергий и Пирр в качестве одного из вариантов толкования рассматривают «одну» волю как гномическую, св. Максим категорически отвергает употребление этого слова применительно к христологии, и именно различие природной и гномической воли и отрицание «гноми» (от греч. γνώμη — «выбор, намерение») у Христа является для Максима способом говорить о невозможности противоречия человеческой и Божественной воли во Христе (собственно говоря, учение о двух волях — воле гномической и воле физической, или природной, — было разработано именно прп. Максимом Исповедником; гномическая воля, или «воля выбора» — воля человека с учётом тех последствий грехопадения прародителей, которые отразились на человеческом естестве. — Прим. ред.).

    На тезис Пирра об «относительном» усвоении Христом человеческой природной воли Максим отвечает, что она была усвоена «сущностно», т.е. как необходимо присущая усвоенной нашей природе, и через отсутствие «гноми» во Христе задаётся парадигма нашего обожения, когда поступки человека совершаются при руководстве им природной волей, соединённой не с гномической, а с Божией волей.

    Особенностью позиции прп. Максима является то, что он при описании человеческой воли во Христе не использует прежних формулировок

    Одним из итогов диспута стало то, что Пирр признал две природные воли во Христе, не образующие, однако, одну, и отсутствие у Него какой-либо ипостасной воли. В ходе полемики с Пирром, описанной в Диспуте, прп. Максим показывает себя диофелитом и диоэнергистом уже в новом смысле, исходя из абсолютной немыслимости единства двух природных воль и/или энергий, Божественной и человеческой, как «одной» воли и/или энергии, и, соответственно, отвергая все унитарные формулы как еретические, безотносительно от в них смысла.

    Одним из церковно-политических последствий диспута стали соборы, проведённые в начале 646 г., возможно, по инициативе прп. Максима, в Бизацене, Нумидии и Мавритании, а немногим позже и в области Карфагена, где монофелитство единодушно было признано ересью, а патриарх Константинопольский Павел был призван от имени Африканской Церкви к отречению от ереси монофелитства.

    В 646 г. патриарх Константинопольский Пирр принёс в Риме покаяние в своих моноэнергистских воззрениях папе Феодору, и был принят в общение, однако, предположительно, в том же 646 г., заручившись поддержкой экзарха Равенны Платона, Пирр отрёкся от покаяния, и был отлучён папой Феодором. В этом же, 646 г., в Риме происходил активный диалог между прп. Максимом и Пирром, и отречение последнего бросило тень на авторитет прп. Максима, к тому же вспомнили о Письме 19 к Пирру (не содержавшего никаких солидарных учению моноэнергистов взглядов); Максиму, в свою очередь, пришлось объясняться по всем пунктам обвинения в послании к игуменам, монахам и всему православному народу Сицилии с призывом к миру и единству в борьбе с ересью.

    В частности, он отверг положение обвинителей в том, что учил об «одной» и о «двух» волях и энергиях во Христе, т.е., всего о трёх, однако, Максим опроверг это обвинение, и это подозрение могло только укрепить его решимость держаться строгого диоэнергизма. Вполне возможно, что с 646 до 651-652 гг. Максим находился в Риме, поддерживая папу Феодора, а позже Мартина в борьбе с ересью.

    В 647 или 648 г. Павел Константинопольский в ответ на отлучение и низложение его папой Феодором сочиняет Типос (Образец), который отменял Экфесис, и склоняет юного императора Константа II издать его от своего имени и снять его со стен Св. Софии.

    Павел надеялся, что Типос, грозивший суровыми наказаниями за споры и об одном, и о двух волях и действиях во Христе и отменявший Экфесис (как того требовал папа Феодор), сделает возможным прекращение догматических споров и восстановление единства Империи при сохранении проводившегося со времён Ираклия преемства идеологического курса. Однако на практике Типос Павла представлял собой запрет для исповедующих два действия и две воли во Христе[1]. Данный шаг привёл к тому, что теперь и Типос не мог послужить основой единства, поскольку не удовлетворял ни сторонников православного учения, ни убеждённых монофелитов[2].

    На претензию о том, что соборы созываются императором, прп. Максим ответил, что значение соборов зависит от исповедания правой веры, а не от того, кем они созваны

    Один из посланцев, отправленных Константом II к папе Феодору с Типосом и дарами, асикрит Григорий, беседовал с Максимом, где получил объяснение, почему нельзя принять Типос: запрет на полемику о энергиях и волях вместе с ложью погашает и истину. Некоторые исследователи примерно к этому же времени относят начало гонений на диофелитов, ознаменованное ссылкой активно пропагандировавшего в Константинополе против Типоса единомышленника прп. Максима папского апокрисиария Анастасия и двух его учеников, Феодора и Евпрепия, сыновей царского поставщика хлеба, а также разрушение алтаря в храме во дворце Плацидии, резиденции папских апокрисиариев в Константинополе.

    В начале июля 649 г. без испрашивания императорских санкций папой был избран Мартин (чьё епископство так и не получило официального признания в Константинополе), после чего началась прямая конфронтация Рима с Константинополем, не только догматическая, но и политическая.

    5 октября 649 г. в константиновской базилике Спасителя состоялся Латеранский собор[3]. На нём были анафематствованы Экфесис и Типос, Сергий, Пирр, Кир, Феодор Фаранский и Павел, занимавший место константинопольского патриарха, а также собор обратился с призывом к императору Константу II об отмене Типоса и возвращении к православному исповеданию веры.

    Сведений о выступлении св. Максима на соборе нет, однако, поскольку основные акты собора были написаны на греческом и лишь затем переведены на латынь, это рассеивает сомнения в том, что прп. Максим принял в их составлении самое активное участие. В записях собора подписи были поставлены прп. Максимом и двумя его сподвижниками — Анастасием Апокрисиарием и Анастасием Монахом.

    За четыре года до Латерана Пирр в диспуте говорит о том, что в Костантинополе был созван собор, подтвердивший Экфесис, постановления которого преподносились как обязательные для всех христиан Империи. Прп. Максим в своём ответе выражает недоумение по причине несоблюдения законов, соборных канонов и правил, и называет собор мероприятием, повлекшим соблазны и раздоры.

    В документе Диспут в Визии (диспут состоялся в 656–657 гг.) Латеранский собор назван «апостольским», что в исследовательских кругах имеет следующие объяснения: 1) собор проходил в Риме, где кафедра Петра имела апостольское происхождение; 2) в глазах его организаторов собор имел вселенский авторитет в глазах его организаторов, хотя многие необходимые условия, озвученные в диспуте с Пирром, не были соблюдены; на претензию о том, что соборы созываются императором, прп. Максим ответил, что значение соборов зависит от исповедания правой веры, а не от того, кем они созваны (Латеранский собор не только не был созван императором, но и анафематствовал изданный им Типос).

    Латеранский собор был апостольским собором с авторитетом Вселенского, а созывался по канонам поместного. Такой статус подразумевал, что значимость этого собора не меньше, чем у предыдущих Вселенских, т.е. что все его решения точно так же нормативны на все времена и для всей христианской ойкумены. Но, проводя собор по правилам созыва Поместных соборов, прп. Максим лишал власти оснований признать этот собор незаконным.

    В глазах св. Максима Латеранский собор выразил истинную веру, и его решения не могла отменить даже сама Римская Церковь (нарушение постановлений собора её предстоятелем означало бы подпадение под анафему, как и любой другой Поместной Церкви), и его анафемы являлись тождественными анафемам Вселенского собора.

    Причиной осуждения Типоса было то, что он, замалчивая ересь, замалчивает и истину

    На Латеранском соборе впервые было сформировано отношение к Типосу, разрешавшему верить в две воли и два действия во Христе, но запрещавшему вести споры об истинности исповедания. Осуждение Типоса явилось для прп. Максима причиной разрыва литургического общения с Константинополем, а для церковных и светских властей Константинополя — главным пунктом обвинений против него. Причиной осуждения Типоса было то, что он, замалчивая ересь, замалчивает и истину.

    После Латеранского собора монофелитство стало терять свои позиции и внутреннюю силу даже при мощной поддержке государственной машины, а партия православных, возглавляемая папой Мартином и Максимом, наоборот укепила свои позиции, епископы и монашество Запада были полностью на их стороне, а также, с высокой долей вероятности, можно предположить, что у них имелись сторонники и в Византии, главным образом, среди простых верующих и иноков.

    Несмотря на увещевания представителей власти (беседа в Риме с апокрисиарием Григорием и патрицием Епифанием в Визии), что Типос не является догматическим документом, а носит лишь дисциплинарный, икономический характер с целью прекращения споров империи, с этим категорически не согласился ни Латеранский собор, ни защищавший его позиции прп. Максим: ведь согласие с таким объяснением означало бы разрешение ереси монофелитства и литургического общения монофелитов с диофелитами, т.е. стирание грани между ересью и православным исповеданием.

    Обвинение в том, что анафема на Типос — это анафема на императора, прп. Максим опровергал тем, что этот документ касается духовной сферы жизни, за которую ответственна церковная иерархия, а император, как мирянин, не должен вмешиваться в догматические споры.

    Издание Типоса иллюстрирует отношения между Церковью и государством VII в. и возрождение идеи священника-царя, которая отвергалась прп. Максимом как чуждая христианскому пониманию светской власти. В позиции прп. Максима о двух не сливающихся в одну волях во Христе можно увидеть параллель в его взгляде на неслияние властей императорской и церковной — священства.

    Так, государство использовало догматы в политических целях, а Церковь в лице иерархов приносила православие в жертву интересам государства. Там же, в Константинополе, исповедовались монофелитство и моноэнергизм, в то время как Рим, исповедовавший диофелитство и диоэнергизм, отстаивал независимость Церкви от государства в вопросах веры.

     

    Следующий этап полемики: арест прп. Максима

    В 653 г. был арестован папа Мартин по обвинению в государственной измене — поддержке мятежного Олимпия, равеннского экзарха, отложившегося от Константинополя; смертный приговор папе заменили ссылкой в Херсон, где в тяжёлых условиях 16 сентября 655 г. папа Мартин скончался. Представители светской власти пытались аннулировать решения Латерана на основании сфабрикованного низложения папы Мартина, созвавшего собор, на что прп. Максим возразил, что это не даёт оснований осуждать постановления, принятые согласно благочестию и Божественным канонам.

    Этот этап жизни прп. Максима проходил, по мнению одних учёных, в Риме, а других — в Константинополе, до ареста (примерно 653–654 гг.), когда он предстал перед судом в императорском дворце.

    Целью обвинителей было поколебать убеждения Максима и склонить его к признанию Типоса и общению с Константинопольской Церковью, а совсем не осуждение и наказание. В тот же день, после окончания заседания суда, к прп. Максиму пришли патриций Троил и начальник царской трапезы Сергий Евкрат с заявлением о том, что прибывшие в Константинополь апокрисиарии нового папы Евгения завтра вступят в общение с Константинопольской Церковью. На это прп. Максим ответил, что его интересует позиция Римской Церкви (т.е. её предстоятеля), а не апокрисиариев, и тот факт, что апокрисиарии прибыли без послания патриарху, свидетельствует об их визите к императору, а их общение с патриархом носит личный характер. В заключение первого допроса прп. Максим выразил сожаление, что Констант издал Типос, поддавшись влиянию патриарха Павла, но для защиты своей чести ему следовало бы сделать то же, что сделал Ираклий в отношении Экфесиса[4].

    Убеждённость св. Максима в богохульности запрета диофелитского исповедания оставалась непоколебимой, несмотря ни на позицию апокрисиариев, ни на решение того или иного папы; более того, её не могло бы изменить даже согласие всех предстоятелей поместных Церквей.

    Целью обвинителей было поколебать убеждения Максима и склонить его к признанию Типоса и общению с Константинопольской Церковью

    На упрёк своих обвинителей в том, что он один спасётся, а остальные погибнут, прп. Максим отвечал, что отроки вавилонские отказались поклониться идолу, но никого не осудили, чем дал понять, что не имеет такой горделивой мысли, присовокупив, что предпочитает умереть, чем как-либо преступить правую веру. Для св. Максима тесную связь имели хранение своей совести чистой и понимание спасения как тайны личных отношений с Богом каждого человека, недоступной и внешнему суду на основании причащения в Церкви, где нет таинств.

    Беспочвенными оказались и обвинения в том, что Максим якобы призывает людей не вступать в общение с Константинопольской Церковью: таким призывом обвинители считали отказ от общения самого прп. Максима при отсутствии исходящих от него формулировок подобного рода.

    Другим поводом для обвинения императорским сакелларием стал вопрос к св. Максиму о пристрастном отношении: почему он любит римлян, а греков ненавидит, на что он ответил, что есть заповедь о любви, и любовь к римлянам основана на общей с ними вере, а к грекам — общем языке (римляне хранили правильное исповедание веры, а греческий был тем языком, на котором св. Максим свидетельствовал об истине и, соответственно, мог возвещать только им).

    Потерпев неудачу, обвинители предложили императору от имени Церкви приговорить прп. Максима к ссылке, видимо, всё-таки надеясь на возможность сломить его убеждения и представляя расправу пока невыгодной; местом ссылки стала Визия, во Фракии.

    Документ Диспут в Визии описывает события августа 656 г.: к этому моменту Максим уже год находится в тяжёлых условиях, но внезапно власти переводят его в монастырь св. Феодора в Регие близ Константинополя, вернув ему монашеские одежды и даже дав немного денег, после выигранного диспута с Феодосием, епископом Кесарии Вифинской, в чём можно увидеть манёвр императора и патриарха, означающий смену гнева на милость.

    В ходе прения Феодосий даже поручился об отмене Типоса императором при вступлении прп. Максима в общение с Константинопольской Церковью, однако он отказался, подчеркнув необходимость принятия всех решений Латеранского собора, а не отдельной их части, но именно требование анафематствования Сергия, Кира, Пирра и Павла являлось наиболее болезненным моментом для обвинителей. Феодосий не мог признать действительной такую анафему на первоиерархов-еретиков не по причине своего глубокого их почтения, а потому, что такая анафема аналогичным образом относилась бы и к совершённым им епископским хиротониям, и более того, Церковь, так долго возносившая имена еретиков, являться Церковью уже не могла, и признать это было самым трудным для властей Константинополя.

    Потерпев неудачу, обвинители предложили императору от имени Церкви приговорить прп. Максима к ссылке

    Оказанные знаки внимания прп. Максимом были отвергнуты, и разгневанные патриции избили и оплевали его; власти, понимая, что консервативно настроенные диофелиты требуют настоящего покаяния, не только не захотели принести его, но даже и вести речь об отмене Типоса (издание Типоса власти объясняли необходимостью предотвратить соблазны простого народа «тончайшими речениями» и ради мира в империи).

    Однако прп. Максим опровергал запрет устного исповедания тем доводом, что через это народ лишается освящения, совершаемого исповеданием православной веры, а исповедание для св. Максима значило не только не отрицать веру или верить молча, а публично её отстаивать, вплоть до готовности пострадать.

     

    Ссылка прп. Максима и исповедание патриарха Петра

    После очередной неудачи власти ссылают прп. Максима в общей сложности на шесть лет сначала в Силимврию, а затем в Перверис, не решаясь казнить. Об этом периоде жизни святого сведения довольно скудны, но о нём повествуется в следующих документах: в датируемом 19 апреля 658 г. письме прп. Максима к своему ученику монаху Анастасию и написанном, видимо, вскоре после этого, письме Анастасия Монаха к монахам Кальяри, а также в Свидетельстве и Силлогизмах.

    Эти документы касаются богословской формулы, предложенной патриархом Константинопольским Петром, на основе которой Римская кафедра в лице папы Виталиана (июнь 657-672 г.) восстановила литургическое общение с Константинополем. 18 апреля 658 г. эмиссары патриарха Петра сообщили прп. Максиму об этом событии.

    На вопрос св. Максима об исповедании, на основании которого достигнуто единство Церквей, эмиссары ответили не только формулой «два и одно» [действие], но и объяснили её так: выражение два действия — поскольку имеет место различие, а одно — в силу единения.

    В письме в Кальяри монах Анастасий пишет, что неверное толкование Богомужного действия состоит в том, что природу Бога, ставшего человеком, изображают как некую природу Богочеловека, вводят одно действие подобно Севиру, а не два, согласно единению[5].

    Таким образом, патриарху Петру удалось достигнуть восстановления общения с Римом благодаря эксплицитному содержанию двух действий и воль во Христе, и, несмотря на то, что эта формула была ближе к диоэнергизму и диофелитству, чем предшествующие варианты, вместе с тем отказа от моноэнергизма не произошло.

    Оригинальность этого исповедания заключалась в том, что если Псифос и Экфесис содержали запрет исповедания двух действий и двух воль, то патриарх Пётр исповедовал и два, и в то же время одно природное действие.

    Для того, чтобы точнее понять смысл исповедания патриарха Петра, прп. Максим задал вопрос его эмиссарам о том, что два природных действия стали одним за счёт единения, или кроме них существует другое? На что был получен ответ о двух действиях, ставших одним по причине единения, а никакого другого действия не существует; такой ответ не имел принципиально нового отличия от исповеданной Киром формулы Ареопагита, что являлось противоречием Латерану не только по форме, но и по сути.

    Такой ответ не имел принципиально нового отличия от исповеданной Киром формулы Ареопагита, что являлось противоречием Латерану не только по форме, но и по сути

    Эту позицию Петра Максим обличает с позиций строгого диоэнергизма, говоря, что ни «два» не могут быть одним, не переставая быть двумя, ни «одно» не может быть двумя, не переставая быть одним, т.е. новая формула не исповедовала ни двух, ни одного действий Христа.

    В Трудностях к Фоме прп. Максим объяснял проявление богомужного действия в совершении Спасителем чудотворений (исцеление прикосновением, хождение по воде) посредством человеческого действия, и, видимо, сам Ареопагит имел в виду только такие случаи, однако прп. Максим в тех же Трудностях говорит о другом роде Богомужного действия, которое выражалось в том, что Спаситель свободно, а не по необходимости, т.е. по Своей Божественной воле давал нашей природе претерпевать то, что мы претерпеваем по необходимости.

    В рамках этого понимания согласие с формулой патриарха Петра означало бы забвение вольных страданий Спасителя за нас, что, видимо, и было тем глубинным основанием, по причине которого прп. Максим отверг эту формулу.

    Святой не стал отвергать единение Рима с Константинополем, только основываясь на факте этого, не стал спрашивать об отмене Типоса или анафеме еретиков, но задал вопрос об исповедании и, убедившись, что оно остаётся еретическим и опровергнув его, отказался его исповедовать. Таким образом, прп. Максим объявил основанием принадлежности к Церкви правое исповедание веры, без которого церковная организация и принадлежность к ней ничего не значат. Прение прп. Максима с эмиссарами патриарха Петра является единственным, что известно о его пребывании в Перверисе.

     

    Анафематствование прп. Максима и общие результаты полемики

    В 662 г. были преданы анафеме не только Максим с двумя своими учениками, но и все, исповедовавшие строгий диоэнергизм и/или диофелитство. На соборе 662 г. прп. Максим после полемики с монофелитом Константином из Перги был впервые обвинён в ереси — в несторианстве. Вместо смертной казни прп. Максиму и его ученику Анастасию Апокрисиарию вырвали язык и отрубили кисть правой руки, после чего, окровавленных и искалеченных, выставили на позор и провели по Константинополю, а затем всех троих сослали на Кавказ, в Лазику.

    8 июня они прибыли на место изгнания, 80-летний Максим был разлучён со своими учениками и сослан в крепость Схемар, а его ученики — в крепости Скотор и Букул[6]. Преставился Максим 13 августа 662 г., а незадолго до этого, 22 или 24 июня, умер его ученик Анастасий Монах, наконец, 11 октября 666 г. скончался переживший их на 4 года и оставивший ряд важных свидетельств Анастасий Апокрисиарий.

    Таким образом, если свести воедино ход полемики, участником которого был прп. Максим, необходимо сказать следующее. Инициатива достижения единства с монофизитами, инициированная патриархом Сергием и императором Ираклием, стала отправным пунктом для политики утверждения доктрины моноэнергизма. Обусловлен данный шаг был тем, что политическое единство не мыслилось без религиозного. Уния с монофизитами Египта, заключённая в 633 г. патриархом Александрийским Киром, встретила энергичное сопротивление монаха Софрония (будущего патриарха Иерусалимского). Тогда следующим шагом патриарха Сергия стало издание Псифоса, запрещавшего споры об одном или о двух действиях. В 638 г. издаётся Экфесис, который содержал запрет на выражение «две и/или одна энергия» и провозглашал, что во Христе не может быть противоборства двух воль, предписывая говорить об одной воле. Следующим шагом стало издание в 648 г. Типоса, содержавшего запрет исповедания об одном и/или двух действиях и/или волях во Христе. Данное решение уже никоим образом не могло послужить основой для примирения, поскольку не удовлетворяло ни сторонников православного учения, ни партию монофелитов. В 649 г. Латеранский собор признал единственно верным исповеданием диофелитство, осудив учение монофелитов. В 653 г. арестован и сослан папа Мартин, а в 654 г. — св. Максим.

    Во время диспута с одним из доносчиков, секретарём Григорием, прп. Максим отверг его попытку оправдать ересь тем, что Типос издан для достижения мира среди Божиих Церквей, ответив, что, если ради достижения единства попирается вера, то это уже путь не единения, а отделения от Бога. Святой говорит о том, что в подобных случаях, имевших место прежде, никто из отцов не поддержал мнение императора о возможности соединиться с еретиками посредством двусмысленных выражений. Более того, отцы Церкви ясно показали, что определение священных догматов принадлежит священству, а не императорам. Тогда сановник Мина обвинил прп. Максима в разделении Церкви, на что святой ответил, что Церковь разделяют те, кто уничтожает догматы, потому что без них немыслимо само существование Церкви.

    Судебный процесс только подтвердил тот факт, что монофелиты рассматривали Церковь как некий социальный институт, при помощи которого можно решать политические вопросы, а верховным управителем этого института считали императора; вопросы вероучительные при таком подходе рассматривались как маловажные. «Таким образом, монофелитство являет себя как классический образец цезарепапизма, поскольку император считался и первосвященником. Тем самым монофелиты вступали в открытое противоречие с идеей оцерковлённого государства, которая определяла всё бытие Византии и основывалась на симфонии священства и царства, а не на подчинении священства царству»[7], — отмечает российский историк и патролог А.И. Сидоров. Для прп. Максима Церковь воспринималась как мистическое тело Христово, основанное на догматах и спасительной вере. Цезарепапизм решительно отклонялся святым Максимом, поскольку определение догматов принадлежало исключительно священству, но не императору.

    Таким образом, сложно переоценить важность участия прп. Максима в защите чистоты православной веры. С юности он возлюбил познание истины, и, имея перспективы успешной карьеры при императорском дворе, избрал путь монашества. Благодаря органичному сочетанию богословской мысли и научного дискурса, твёрдой веры и глубоких знаний, глубинному пониманию божественного откровения и умению объяснять его трудные места, а также внутреннему мистическому опыту, превосходящему возможности рационального познания, святой защитил церковное учение от посягательств изменить его сторонниками доктрин моноэнергизма и монофелитства.     

    Учение святого Максима о человеке сыграло в процессе полемики со сторонниками монофелитского учения, которых поддерживала светская власть, решающую роль. Описание преподобным соединения и сосуществования двух природ во Христе — божественной и человеческой — стало краеугольным камнем в деле сохранения православного вероучения неповреждённым. Данный исторический эпизод иллюстрирует тот случай, когда власть светская превысила свои полномочия и вмешалась в область вероучения Церкви, несмотря на то, что к этому времени уже был выработан принцип взаимоотношения властей, называемый симфонией. О том, каким образом этот принцип предполагает взаимодействие властей Церкви и государства, повествуется далее.

    чтец Андрей Сенин

    Ключевые слова: преподобный Максим Исповедник, поучения, творения, антропология, догматика



    [1] Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. — Нижний Новгород: Издательство братства во имя св. князя Александра Невского, 2003. — С. 190.

    [2] Острогорский Г. История Византийского государства. — М.: Сибирская благозвонница, 2011. — С. 170

    [3] Карташёв А.В. Вселенские соборы. // URL: https://azbyka.ru/otechnik/Anton_Kartashev/vselenskie-sobory/5_34 (дата обращения: 24.02.2018 года).

    [4] Орлов И.А. Труды св. Максима Исповедника по раскрытию догматического учения о двух волях во Христе. Историко-догматическое исследование. — Краснодар: Текст, 2010. — С. 44, 45.

    [5] Максим Исповедник, прп. Творения. Письмо иже во святых аввы Максима к монаху Анастасию, его ученику. // URL: https://librolife.ru/g6170992 (дата обращения: 28.03.2018 года).

    [6] Кулаковский Ю.А. История Византии. — Т. III. — СПб: Алетейа, 2003. — С. 206.

    [7] Сидоров А.И. Некоторые аспекты экклезеологии преподобного Максима Исповедника// URL: https://azbyka.ru/otechnik/Aleksej_Sidorov/nekotorye-aspekty-ekkleziologii-prepodobnogo-maksima-ispovednika/ (дата обращения: 24.04.2018 года).




    Новости по теме

    Власть, Церковь и догматика в 630-643 гг.: полемика прп. Максима Исповедника Андрей Сенин Споры с монофизитами и монофелитами, множество дискуссий, писем и официальных  документов в Церкви и сложное внешнеполитическое положение империи — вот что характеризовало VII век в истории Византии.
    Христианское учение о человеке: первые века формирования Андрей Сенин В нашей действительности чрезвычайно важен голос Церкви во многих вопросах, связанных с человеком. Однако христианская антропология была сформирована не в один момент: это был путь становления понятий и убеждений.
    ЦЕРКОВЬ В ЭПОХУ СВЯТИТЕЛЯ ИОАННА ЗЛАТОУСТА И БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА Протоиерей Владислав Цыпин В 397 году скончался престарелый архиепископ Константинополя Нектарий. По предложению императорского фаворита Евтропия на столичную кафедру был приглашен самый яркий проповедник своего времени – антиохийский пресвитер Иоанн, уже в ту пору прозванный за свое выдающееся красноречие Хризостомом, или, по-славянски, Златоустом.