Характер связи компонентов в оборотах с двойными падежами (исторический аспект) в церковнославянском языке

Московская Сретенская  Духовная Академия

Характер связи компонентов в оборотах с двойными падежами (исторический аспект) в церковнославянском языке

Лариса Маршева 11677



Одной из ярких особенностей синтаксиса старославянского, древнерусского и церковнославянского языка считаются обороты с двойными падежами — двойной именительный, двойной винительный и двойной дательный. Генетически выше названные конструкции являются кальками с соответствующих древнегреческих сочетаний. Органично влившись в русский и церковнославянский язык, они стали неотъемлемой чертой последнего и своеобразной приметой книжного стиля в первом.

Указанные три оборота строятся по одной модели: два слова, разделенные глаголом, согласуются между собой в падеже, роде и числе. При этом глагол обозначает переход лица или предмета в другое состояние. Член конструкции, называющий лицо или предмет, переводится в иное состояние, согласуясь с другим членом. В современном русском языке он выражен, как правило, существительным, прилагательным, причастием и др. в творительном предикативном падеже.

В настоящей статье на большом количестве церковнославянских примеров при систематическом их сравнении с современными русскими для каждого оборота с двойными падежами устанавливается тип синтаксической связи, которым соединены слова в нем: подлежащее с составным именным сказуемым, двойное сказуемое, особый тип словосочетания, организованный типом связи согласования — соположения, частный вид приложения.


Одной из ярких особенностей синтаксиса старославянского, древнерусского и церковнославянского языка являются обороты с двойными падежами — двойной именительный, двойной винительный и двойной дательный. Генетически вышеназванные конструкции являются кальками с соответствующих древнегреческих сочетаний. Органично влившись в русский и церковнославянский язык, они стали неотъемлемой чертой последнего и своеобразной приметой книжного стиля в первом.

Указанные три оборота строятся по одной модели: два слова, разделенные глаголом, согласуются между собой в падеже, роде и числе.

Глагол, разделяющий члены одного сочетания, обозначает переход лица или предмета в другое состояние. По сути, член оборота, обозначающий лицо или предмет, выраженный обычно существительным, местоимением, причастием, переводится в иное состояние, согласуясь с другим членом.

Нужно подчеркнуть, что второй согласуемый член оборота с двойным именительным, винительным или дательным — независимо от того, в каком из трех падежей он стоит в древнеславянском предложении, на современный русский язык переводится творительным падежом, называемым творительным предикативным.

Например:

1.     Двойной именительный: Бэаста бо ловьца (Остромирово Евангелие, 1056–1057 гг.)[1]Были оба (кем?) рыбаками; Правъ ти есть съли же на съводъ къ селzномъ(берестяная грамота, 1180–1200 гг.) — Ты был (кем?) правым; Му1жъ нэ1кiй є31сть w3ста1вленъ t фi1лixа u31зникъ(Деян. 25:14) — Некий человек оставлен (кем?) узником.

2.     Двойной винительный: Понеже имяахуть ю исходатайцу к преподобному(из жития св. прп. Василия Нового. Хождение блж. Феодоры по воздушным мытарствам, 1300-1400 гг.) — Поскольку они имели ее (кем?) ходатаицей преподобному; Вh же сотвори1сте є3го2 пещeру разб0йникwмъ (Лк. 19:46) — Вы же его сделали (чем?) пещерой разбойников; А$зъ же свидэ1телz бг7а призыва1ю на мою2 ду1шу(2 Кор. 1:23) — Я же призываю Бога (кем?) свидетелем на мою душу.

3.     Двойной дательный:Они же рѣша: тако млъвятъ бози наши: не быти намъ живымъ отъ тебе (Никоновская летопись, 1526–1530 гг.) — Не быть нам (какими?) живыми; Что2 u5бо сотворю2 ї}су, глаг0лемому хrтY; (Мф. 27, 22) — Что сделаю Иисусу, называемому (кем?) Христом? Свидэ1телю воскрcнiz є3гw2 бы1ти съ на1ми є3ди1ному t си1хъ (Деян. 1:22) — Был (кем?) вместе с нами одним свидетелем его Воскресения.

При изучении динамического развития конструкций с двойными падежами, необходимо учитывать, по крайней мере, такие факторы: «1) Семантика и валентностная структура коммуникативно недостаточного глагола-связки, которым определялся выбор первого, а также второго падежа объекта — предикативного объекта; 2) падежное и частеречное выражение синтаксемы в функции дополнительного предикативного признака: В. п. (N2 дат.), Род. п. (N2 род.), Дат. п. (N2 дат.), Тв. (N твор.); 3) морфологическое выражение второго падежа (существительным, прилагательным, причастием, местоимением); 4) морфологическое выражение первого косвенного падежа (N1 вин.) — (N1 дат.); 5) порядок следования синтаксем в триаде: V — N1 — N2 / N1 — V — N2 и др.»[2].

Обращаясь к проблеме характера связи компонентов в рассматриваемых оборотах, нужно обратиться к следующей мысли А. М. Пешковского: «Чтобы два слова могли составить словосочетание, надо, чтоб они были соединены одновременно в речи и в мысли»[3]. Иначе говоря, далеко не всякое сочетание двух и более слов можно назвать словосочетанием.

Ф. Ф. Фортунатов называет словосочетанием «такое целое, которое образуется сочетанием в мышлении, а потому и в речи одного цельного полного слова с другим цельным полным словом, как с частью в предложении»[4]. Подобное сочетание выражает «в речи по отношению к говорящему лицу сочетание в его мышлении представления одного слова с представлением другого слова, а для слушателя сочетание одного цельного полного слова с другим таким же словом в речи другого лица обозначает сочетание в мышлении говорящего представления одного слова с представлением другого слова, т. е. для слушателя самое сочетание слов в речи другого лица является знаком того сочетания, которое образуется в мышлении другого лица по отношению к представлениям слов»[5].

Далеко не всякое сочетание двух и более слов можно назвать словосочетанием

Словосочетание, как и слово, должно иметь определенное внешнее и внутреннее строение, — свою форму: «Всякое простое словосочетание состоит, следовательно, из двух частей, и в этих частях различаются по значению в словосочетании: часть несамостоятельная, являющаяся в сочетании с другою частью, и часть самостоятельная в данном словосочетании, т. е. та, с которою сочетается несамостоятельная часть этого словосочетания. Например, отдельные полные слова Пушкин и поэт могут являться в сочетании их в словосочетании Пушкин — поэт или поэт Пушкин, или, например, словосочетаниями являются: хорошая погода, погода хороша, летит птица, большая птица, Москва — столица и т. д.»[6].

Формами слов и формами словосочетаний занимаются разные разделы грамматики: морфология и синтаксис соответственно.

При этом Ф. Ф. Фортунатов, разделяя словосочетания на законченные и незаконченные, приходит к выводу о том, что «законченное словосочетание и предложение полное — синонимы в языковедении»[7].

Незаконченным словосочетанием он называет такое словосочетание, «самостоятельная часть которого образует собою также и часть другого словосочетания, т. е. незаконченное слово сочетание входит в состав другого словосочетания, становящегося поэтому не простым, но сложным»[8].

Продолжая рассуждение, Ф. Ф. Фортунатов подчеркивает: «В законченном словосочетании одно слово сочетается с другим, как одна часть суждения с другою частью суждения, т. е. законченное словосочетание представляет собою полное предложение, и части такого словосочетания образуют собою подлежащее и сказуемое предложения, а именно несамостоятельная по значению часть законченного словосочетания представляет собою сказуемое предложения, а самостоятельная по значению часть того же словосочетания является подлежащим предложения»[9].

Сказуемое (предикат) выражает признак, возникающий от подлежащего. Поэтому сказуемым может быть только такая часть речи, которая в состоянии выразить возникновение признака[10].

В законченном словосочетании или в полном предложении обозначаются, следовательно, предметы мысли, представленные данными словами в том их сочетании, какое открывается в данном суждении говорящего.

Например, в словосочетании мчится большой автомобиль словосочетание большой автомобиль является незаконченным.

Вопрос о том, можно ли считать подлежащее и сказуемое словосочетанием, связанным подчинительными связями, до сих пор остается открытым. Так, например, А. М. Пешковский полагал, что они согласованы: «Подчинение слов распадается на три рубрики: управление, согласование и примыкание»[11].

См. далее: «Согласование — это подчинение прилагательного тому существительному, к которому оно относится и подчинение глагола тому именительному падежу существительного, к которому он относится»[12]. Соответственно, сказуемое подчиняется подлежащему по типу связи согласование.

Синтаксическая традиция рассматривает связь между формами слов: именительным падежом существительного (подлежащим) и спрягаемой формой глагола (сказуемым) как согласование.

Признаком согласования обыкновенно считается повторение грамматических значений определяемого в определяющем, хотя бы формы были и различны[13].

Эффект тесного слияния членов синтагмы при согласовании возникает от того, что простые категории, его выражающие, как бы вклиниваются друг в друга: род существительного находит свое выражение в прилагательном, а род прилагательного черпает свою семантику в существительном (что проявляется, в частности, при субстантивации)[14].

Несомненно, по своему формально-синтаксическому устройству связь подлежащего и сказуемого имеет много общего со связью между существительным и формами прилагательного, на которую ориентировано традиционное определение согласования как уподобления зависимого компонента сочетания главному в одноименных грамматических формах[15]. См. также: «Именительный падеж существительного и спрягаемая форма глагола, подобно существительному и прилагательному в субстантивном словосочетании, бывают объединены общностью форм числа и рода: Лес обнажился. Поля опустели»[16].

Прилагательное, становясь именной частью в составном именном сказуемом, выражает признак такой, который уже находится в предмете, получен им неизвестно когда

В связи с тем, что существительные не изменяются по родам, а некоторые из них имеют форму только единственного или множественного числа; глагол во всех спрягаемых формах изменяется по числам, а в прошедшем времени и сослагательном наклонении — и по родам, есть формальные основания считать, что главный компонент данных сочетаний — именительный падеж существительного. Общность форм числа и рода есть результат соотнесения спрягаемой формы с этими характеристиками.

Наиболее трудный случай согласования представлен в предложениях, где место подлежащего занимает числительное, инфинитив или другой заместитель, не имеющий рода и числа.

Здесь сказуемое, на первый взгляд, не уподобляется подлежащему в числе и роде, так как у подлежащего этих категорий нет.

Однако характер связи и ее направление от подлежащего все же имеются: оно, не имея форм, с которыми сказуемое могло бы согласоваться, прогнозирует его в совершенно определенной форме — в форме единственного числа, а при изменяемости сказуемого по родам — среднего рода: Отступать значит (значило) покрыть себя позором; Грянуло ура.

При этом и здесь связь сохраняет свою предсказуемую природу; личные местоимения первого и второго лица прогнозируют соответствующие формы глагола-сказуемого, все другие существительные, не охарактеризованные по категории лица, — форму третьего лица[17]: Они вернутся; Майор отдохнет.

Связь между именительным падежом существительного и спрягаемой формой глагола не исчерпывается только направленным согласованием от существительного к глаголу.

Есть еще зависимость, реализующаяся в исходящем от спрягаемой формы глагола требовании определенного, а именно именительного падежа существительного. Этот принцип определяется следующими характеристиками глагола-сказуемого: их лексико-грамматическая природа требует именительного падежа существительного.

Во многих работах по синтаксической сочетаемости эту возможность сочетательных свойств глагола называют «левым окружением», «левой валентностью» или «левой интенцией»[18]. Сочетаться с именительным падежом существительного могут личные глаголы[19].

Другая точка зрения заключается в следующем: в случае соединения определенных форм слов, занимающих позиции подлежащего и сказуемого, возникают отношения признака и его носителя, обращенные в определенный временной план[20].

Таким образом, формируется предложение. Отдельная коммуникативная единица, в которой отношения подчиненности одного компонента другому отсутствуют, связывают их предикативные отношения, т. е. отнесенность содержания высказывания к внеязыковой действительности. А значит, главные члены предложения — подлежащее и сказуемое, словосочетанием назвать нельзя.

Между подлежащим и сказуемым всегда наблюдается грамматическая координация форм (формальное уподобление). Оно может осуществляться в виде соответствия форм:

1)               рода, числа и падежа: Дача хорошая; Лекция моя; Он грустный;

2)               рода и числа: Весна наступила; Он вернулся; Письмо пришло;

3)               числа и лица: Я читаю; Ты спишь; Мы идем;

4)               числа и падежа: Сестры — педагоги; Столица — наша гордость; Женщина — доктор наук;

5)               падежа: Дети — наше будущее;

6)               числа: Мы трудились; Преграды преодолены[21].

Нельзя не отметить, что подлежащее и сказуемое, вступая в предикативные отношения, не всегда способны уподоблять свои формы полностью, что свидетельствует о внутреннем отличии данной связи от согласования, поскольку согласование основано на связи двух конкретных словоформ, объединенных общим модальным планом в пределах данного предложения.

Специфика связи между подлежащим и сказуемым состоит не в механизме, а в ее внутренней сущности, проявляющейся в характере выявленных этой связью отношений (предикативных) и в своеобразном соотношении конструктивной роли соединяемых ею компонентов[22].

Таким образом, для понимания природы словосочетания необходимо рассмотреть его с позиции морфологии, разобрав по частям речи, и с позиции синтаксиса — как элементы, образующие словосочетания, связаны.

Определить же тип синтаксической связи, которым соединены слова в оборотах с двойными падежами, можно с четырех позиций: рассматривая его как подлежащее с составным именным сказуемым, как двойное сказуемое, как особый тип словосочетания, организованный типом связи согласования — соположения, или как частный вид приложения.

Итак, в предложениях с двойным сказуемым наблюдается согласование входящего в состав сказуемого прилагательного или существительного с подлежащим

В современном русском языке в роли именной части обычно употребляется форма именительного или творительного падежа. Например: дед был весельчак, сестра стала студенткой, одноклассник оказался соседом.

В древнеславянских языках основным способом оформления именной части составного именного сказуемого является существительное, краткое (именное) прилагательное или причастие в форме именительного падежа[23]:

Рече г7ъ притъч@ си\ подобьно есть црс7тво нб\ское(Саввина книга, XI век).

И рече Господь: Где суть бози их, иже уповаша на ня, яко близ день погибели ихъ (Послание ростовского архиепископа Вассиана [Рыло] его духовному сыну великому князю Ивану [III] Васильевичу, 1480 год).

И# сE женA во грaдэ, ћже бЁ грёшница(Лк. 7:37).

Яко видѣ его Левъ и радостенъ бысть, рече к нему: Что сътворил еси?(Стефанит и Ихнилат, 1300–1500 гг.).

Б@дете же вы испльнени якоже и оц7ь вашъ нб7скы испльненъ есть(Саввина книга, XI век).

Составное именное сказуемое складывается из связки, выраженной или невыраженной, которая является отражением предицирующего движения мысли (т.е. предицирующая сила — сила, исходящего от глагола), но не выражает его содержания, и атрибута — второй части сказуемого.

Атрибут означает определение. Входя в состав сказуемого, он становится простым определением подлежащего: на него распространяется предицирующая сила, исходящая от глагола-связки. Таким образом, это определение, или атрибут, можно назвать предикативным[24].

Например: Он был врач.

Был — связка; она служит выражением предикативности, но не выражает содержания.

Врач — предикативный атрибут; образует вторую часть составного именного сказуемого.

Фраза хочет передать то, что не просто он был, а то, что он был врач.

Признак, выражаемый атрибутом, принадлежит подлежащему и глаголу, который говорит о возникновении этого признака.

Следовательно, в составном именном сказуемом слово, выражающее признак подлежащего, присоединяется к последнему не прямо, как в определении, а через посредство глагола[25].

Именной частью составного именного сказуемого могут быть только имена, т.е. склоняемые части речи: существительное, прилагательное, местоимение, числительное и причастие.

Сказуемое — имя, согласуется с подлежащим в именительном падеже. Оно может не согласоваться с подлежащим в роде и числе, чем обнаружит свою самостоятельность.

Само по себе существительное не может быть сказуемым, так как оно означает признак, заключенный в определенном предмете. Например: существительное старость, признак которой заключен в существительном старик.

Поэтому, чтобы иметь значение сказуемого, существительное нуждается в глаголе, который выразил бы то, что оно само не в состоянии выразить: возникновение от подлежащего[26]. Например: Ломоносов есть/ был/ будет/ великий человек. Во всех случаях сказуемое состоит из существительного и предикативной связки, которая может быть опущена в современном русском языке.

Как пишет А. А. Потебня, разница между атрибутивным сочетанием (перевозчик Кий; белый снег) и предложением с составным именным сказуемым состоит в том, что энергия определяемого в атрибутивном словосочетании отсутствует; между тем как составное именное сказуемое по энергичности сходно с простым Кий был перевозчик — перевозил — наглядное изображение признака; перевозил в определенный период времени[27]. В составном же сказуемом признак производится деятельностью подлежащего, процесс не подлежит наблюдению, но предшествует ему. Сам акт перевоза Кием в составном именном сказуемом не вычленяется, процесса не наблюдается.

В. И. Чернов, рассматривая конструкции составных именных сказуемых с инфинитивом в современном русском языке, отмечает, что в составных именных сказуемых зачастую наличествует двойное подчинение: действие или состояние, обозначаемое зависимыми от инфинитива словами, через инфинитив — распространитель направлено на субъект предложения[28]:

Он мог быть сообразительным.

Он мог быть окулистом.

Он решил быть наблюдательным.

В древнеславянских языках также встречаются примеры составных именных сказуемых с инфинитивами:

Яко обещно тогда быти и познанье на всѣх, дондеже ови от десныя, ови же ошююю разлучаються, и тако будет паки праведным познание, грѣшным же ни(из Диоптры Филиппа Пустынника. Разговор души и плоти (1300–1400).

Имаши бо яко блудникъ [он] осуженъ быти, и много [он] поруганъ быти,  и на плотъ [он] посажденъ на рецѣ, рекомомъ Волховѣ (Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе (1429–1440).

Чу1ждихъ богw1въ [он] мни1тсz проповэ1дникъ бы1ти (Деян. 17:18).

Таким образом, в составном именном сказуемом признак представляется не просто данным в подлежащем, а результатом деятельности подлежащего: «Составное сказуемое отвлеченнее соответственного простого глагола, ибо имя, сообщающее свое свойство составному сказуемому, так относится к глаголу, как обобщение прошедших актов мысли к акту мысли обогащающему ее новым содержанием»[29].

В каждом словосочетании — грамматическом единстве — выделяется одно господствующее слово и одно зависимое

Значит, как уже говорилось, именной частью составного именного сказуемого может стать как имя существительное, так и любая согласуемая часть речи: имя прилагательное, причастие, а также числительное.

Именная часть составного именного сказуемого может быть полной или краткой формой имени прилагательного:

Рече гъ7 притъч@ си \ члк7 ъ единъ бэ богатъ(Саввина книга, XI век).

Эко пuсто есть мэсто(Зографское Евангелие, конец X — начало XI вв.).

Возгласиш1 а же вториц1 ею человёка, иж4 е бЁ слёпъ(Ин. 9, 24).

Ср.: Но люди везде благодарны, когда чувствуют добро.

Если материя бессмертна, отчего сознанию суждено исчезать бесследно?

В этом мой авторитет был непоколебим.

Когда я был маленький, отец разрешил мне иногда играть с детьми, которые живут в соседнем саду.

Как пишет Н. И. Баталин, прилагательное, становясь именной частью в составном именном сказуемом, выражает признак такой, который уже находится в предмете, получен им неизвестно когда[30]. См., например: Человек старый / человек стареет.

Стоит сказать, что в древнеславянских конструкциях краткие формы имени прилагательного в форме именительного падежа находятся на периферии именных предикатов и играют роль эпитетов, которые участвуют в создании образа человека или характеризуют предмет[31]:

Все тэло твое тьмно есть(Саввина книга, XI век).

Отцю же его, великому князу Ивану, оставльшу житие свѣта сего и приимшему небесное селение, сий же оста млад сый, яко лет 9, с любимым си братомъ Иваном (Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича, 1390–1450 гг.).

W3слуша1нiемъ є3динагw человэ1ка грэ1шни бы1ша мно1зи (Рим. 5:19);

Ср. следующее положение: «Основываясь на… положении, что сказуемое в отличие от подлежащего — характеризующее слово, можно правильно проанализировать грамматическую основу, где одно из существительных имеет оценочное значение, — оно и выступает в предложении как сказуемое, а не оценочное существительное — как подлежащее»[32].

В контексте рассматриваемой темы важно указать и на то, что историческое развитие краткой и полной форм было весьма своеобразным, прежде всего потому, что сложной была эволюция их конструктивно-синтаксических свойств, способности распространятся зависимыми словами.

В силу ряда причин ведущая роль отводится здесь именно кратким формам: многие модели адъективных сочетаний засвидетельствованы как образуемые первоначально краткими формами, способность же полных прилагательных образовывать те же модели отмечается как более поздняя[33].

В области синтаксиса функционирование полных и кратких прилагательных привело к значительному изменению их соотношения: прежде всего, складывалась тенденция к их функциональной дифференциации, где первые играли роль сказуемых, а вторые — определений.

К концу XIX века, как пишет Н. Н. Прокопович, полные прилагательные стали выступать в предикативной функции, развив в своем значении еще и временной признак, эпизодический, ранее свойственный кратким прилагательным[34]. Последние с течением времени становятся стилистически ограниченными, в отличие от полных — нейтральных в функционально-стилистическом отношении. Однако краткие прилагательные продолжают функционировать.

Нельзя не сказать о так называемой полупредикативности, проявляющейся у прилагательных в обособлениях.

Подробный анализ стихотворных и прозаических примеров позволил Н. Н. Прокоповичу сделать вывод о том, что прилагательные в полной форме чаще прилагательных в краткой форме выступают в этой функции.

Тенденция к вытеснению прилагательных в краткой форме из этой ниши наметилась к XX веку: «Полупредикативные (обособленные) полные прилагательные не только широко употребляются в языке, но и являются нейтральными в функционально-стилистическом отношении, присущими русскому литературному языку в целом. Употребительность кратких форм в этой же синтаксической роли, напротив, значительно снижается, а сфера их использования ограничивается рамками стихотворной речи»[35].

Помимо имени прилагательного в краткой или полной форме, именной частью составного именного сказуемого может быть числительное:

Ты2 вёруеши, ћкw бGъ є3ди1нъ є4сть (Иак. 2:19). Он был совсем один.

И наконец, именной частью составного именного сказуемого — пусть и в редких случаях, может выступить страдательное причастие в краткой или полной форме[36]:

Или зане wблицени соуть и тако възваша (Киевская летопись, XII век).

Видэни~мъ изыманы быша силою невидимаго црz҃ (берестяная грамота, 1400–1410 гг.).

W# всэ1хъ, w3 ни1хже w3клевета1емь є3смь t i3удє1›й; (Деян. 26:2).

Итак, причастие настоящего времени страдательного залога выражает действие, происходящее одновременно с тем, которое выражено связкой. Например:

Ему стало казаться, что всё то, что раньше кружилось и было им разбиваемо, теперь сговорилось и единодушно полетело на его голову.

Несовершеннолетним, не достигшим 18-летнего возраста, воспрещается работа во всех производствах, признанных вредными для их здоровья; число и род этих производств должно быть определяемо особыми инструкциями.

Вы, кажется, точно так же не были забываемы царскими милостями?

Причастие прошедшего времени страдательного залога выражает действие, прошедшее по отношению к тому, которое выражено связкой[37]. Например:

Первый трубопровод может быть построен еще до завершения создания Южного газового коридора.

Радуйся жизни, улыбайся и влюбляйся — весенняя пора для этого и создана.

Искусство кино запатентовано 6000 лет назад, что и записано на каменных скрижалях италийских вершин.

В связи с анализируемым вопросом надо сказать о глаголе-связке бы1ти в разных своих формах, которые употребляются не только в современном церковнославянском, но в старославянском и древнерусском языках[38].

По наблюдениям специалистов, в составном именном сказуемом, в которое входит связка будущего или прошедшего времени, предикативное имя ставилось в именительном падеже, а не в творительном, как это обычно в современном русском языке.

Так, в берестяных грамотах господствует употребление предикативного имени в именительном падеже[39]: То же нынеца радъ быхъ послале [грам]о[тu] (берестяная грамота, 1160–1180 гг.). А. Х. Востоков утверждает: именительный падеж существительного в роли именной части сказуемого при форме глагола быть в прошедшем времени (был, была, было) употреблялся лишь тогда, когда говорилось о природном состоянии предмета, а не о случайном, зависящим от каких-либо дел его. Когда же «обозначается состояние случайное, какими-либо делами приобретаемое, тогда глагол быть обращается в сказуемое, а существительное служит дополнительным к оному словом и полагается в падеже творительном»[40].

Его утверждение разделяет и А. А. Барсов: «В отношениях природных и вечных сему претворений быть не можно. Например, вместо Алексей был мне отец, а Анна мать, Александр дядя нельзя уже Алексей был мне отцом и прочее»[41].

См. также: «При употреблении в сказуемом именительного падежа признак приписывается предмету как ему свойственный, присущий, без указания на время возникновения признака, а при употреблении творительного падежа — как возникший и проявляющийся в течение определенного отрезка времени»[42].

Если глагол быть стоит в будущем времени или при повелительном наклонении, то существительное в именительном падеже при нем употребляется в значении предположительности действия. Например: Я буду волк, а вы будете овцы (т. е. я приму на себя личину волка, а вы будете представлять овец).

Но когда этот оборот имеет положительный смысл, тогда существительное ставится в творительном падеже. Например: Он будет скрипачом; Будь честным человеком[43].

Стоит отметить, что в старославянском, древнерусском, церковнославянском, а также в греческом, латинском языках глагол бы1ти функционирует гораздо шире[44], чем в современном русском языке аналогичный быть: «Глагол быть будучи связью в предложении, сверх предыдущего именительного принимает еще и другой после себя именительный же падеж, последующим называемый, в роде и числе по большей части с предыдущим согласный, например: отец его (есть) диакон, сама есть болезнь, нынешние ночи (суть) холодны»[45].

Особого внимания заслуживают случаи с однородным рядом предикатов, включающими в себя от двух до трех членов. В них бы1ти может вести себя так.

1.     Одна глагольная связка распределяется на несколько предикатов: Пz1ть бэ2 му6дры, и3 пz1ть ю3рw1дивы(Мф. 25, 2).

2.     Глагольная связка повторяется для каждого предиката: Свэти1льникъ тёлу є4сть џко, є3гдA ќбw џко твоE пр0с то бyдетъ, всE тёло твоE свётло бyдетъ (Лк. 11:34).

3.     Связка стоит в препозиции по отношению к предикату: Честныя же ея мощи по преставлении ея пребыша в земли лѣт яко тридесят; обрѣтены же быша цѣлы и нетлѣнны (из Степенной книги царского родословия, 1560–1563 гг.).

4.     Связка стоит в постпозиции по отношению к предикату: Я4кw сhнъ м0й сeй мeртвъ бЁ, и3 њживе (Лк. 15:21).

Из всего вышеизложенного надо заключить, что именные предикаты создают условие морфологической «глагольной недостаточности», которая компенсируется «именной избыточностью», выражаемой именительным предикативным падежом[46].

Обороты с двойными падежами можно трактовать иначе. А. А. Шахматов предлагает рассматривать их — прежде всего двойной именительный — как особый вид двойного сказуемого[47].

Итак, в предложениях с двойным сказуемым наблюдается согласование входящего в состав сказуемого прилагательного или существительного с подлежащим.

При этом согласование идет дальше согласования только по смыслу: именная часть сказуемого принимает тот вид подлежащего, к которому оно относится. Оба сказуемых согласуются с подлежащим и могут вызывать самостоятельное представление о времени; но второе сказуемое всегда обозначает признак или действие, одновременное с тем действием, которое выражено несколькими способами: именем существительным, связь которого с подлежащим определяется как название признака; прилагательным, вносящим, как и существительное, значение признака; наречием; деепричастием; инфинитивом; спрягаемой формой глагола, выражающей действие или состояние, протекающее одновременно с действием, на которое указывает главное сказуемое[48].

А.А. Шахматов различает два случая примыкания второго сказуемого, выраженного именем существительным в именительном падеже: оно может тесно примыкать к глагольному сказуемому или разделяться деепричастием будучи.

В корпусе исследованных примеров встречаются случаи с формами действительных и страдательных причастий.

Приведенъ uбо бысть ст7ыи иринеи къ кнzзоу провu (Супрасльская рукопись, XI век).

Англи҃нарицаемииг(с̑)ьства· и пото(м̑) uтвердисz(Суздальская летопись, конец XV века).

Па1vелъ ра1бъ i3и7съ хрcтовъ, зва1нъ а3пcлъ(Рим. 1:1).

По классификации А.А. Шахматова, двойное сказуемое может быть нескольких типов[49]. В первом случае перевес принадлежит именной или адъективной части сказуемого, причем такое возможно, если вспомогательным глаголом выступает глагол быть «с его бледным реальным содержанием»[50].

Во второй группе примеров в первой части именного сказуемого стоят другие вспомогательные глаголы с более конкретным содержанием, вследствие чего именная форма уже теряет свое первенствующее значение.

Третий тип связан с тем, что именное сказуемое выражено глаголом полного содержания с именной или адъективной частью. Здесь второе сказуемое становится второстепенным, зависимым от первого, что делает его дополнением к первому — именным дополнением в творительном падеже (он сидит мрачен/мрачным, он пал мертвый/ мертвым, он пришел странный/странным). Это именное дополнение А. А. Шахматов называет сказуемым имени[51].

В синтаксисе современного русского языка выделяется также три типа глагольных связок[52], подтверждающих мнение А. А. Шахматова о градации их значений:

1.     незнаменательная глагольная связка, или отвлеченная: глагол быть (имеет нулевую форму в настоящем времени):

Это будет моей первой обязанностью.

Его слабостью была страсть к прекрасному.

Один брат, самый старший, был уже директором.

Я был тут орудием судьбы.

Али не идете а присъте ми грамотичu сторови ли есте(берестяная грамота, 1100–1120 гг.).

И крещенъ бысть въ соборной церкви, въ святѣй троици, и наречено бысть имя ему въ святомъ крещении тимофѣй(Сказание о Довмонте, 1325–1350 гг.).

Снэ1дь же є3гw бэ2 пру1жiе и3 ме1дъ ди1вiй(Мф. 3:4).

2.     полузнаменательная, или полуотвлеченная глагольная связка: являться, делаться, сделаться, стать, становиться, казаться, оказаться, показаться, считаться, слыть, называться, превратиться в, оставаться, притвориться, получаться, выходить и др.:

Ямщик казался мне прав.

Он сделался смешон.

Лицо его показалось мне знакомым.

Он считается трудягой.

В скором времени притворился он немым.

См. также:

Вѣнецъ царьскій, иже именуется Манамахова шапка (Никоновская летопись, 1526–1530 гг.).

Їwсi1а же, нарече1нный варна1ва t а3пл7ъ(Деян. 4:36).

Также могут использоваться описательные обороты иметь (носить) характер, приобретать вид (характер, положение):

Несмотря на то, что дом приобрел вид ветхий, но мог простоять еще лет пятьдесят.

Система имеет характер оболочки и может работать с процессами любой физической природы, т.е. она инвариантна по отношению к предметной области.

Поэтому наша зрительская задача (реализуемая через актеров) носит характер поэтического и музыкального расчета.

3.     знаменательные глагольные связки — глаголы движения и положения (выйти, прийти, наступить, стоять и т.д.):

И вообразите себе, Валентин этот вышел ужасно дурной человек.

Я сам прихожусь вам брат в четвертом колене.

С удовольствием объявляю вам, что полковник Дмитриев и штабс-капитан Лихачев нашлись, как я ожидал, совершенно невинными.

С приведенной классификацией также согласны Л. В. Щерба, В. В. Виноградов, Г. А. Золотова[53].

Надо сказать, что, употребляясь автономно и в глагольной связке, один и тот же глагол имеет разные значения. Ср.: Вдали показался город — Он показался мне больным.

Глагольные связки развиваются из-за возникновения ситуации с двумя сказуемыми к одному подлежащему. Иногда они различаются так, что одно сказуемое является выразителем пассивного признака (в сказуемом существительном или прилагательном), а другое — выразителем более активного признака (в сказуемом глаголе)[54].

Весьма показательна здесь такая классификация:

1.     Глаголы-связки, выражающие возникновение: быть, бывать.

Данная связка соединяет признак с подлежащим. Например: пес был болен — здесь с помощью связки передается признак (болен). Однако при этом глаголы быть и бывать могут употребляться как самостоятельные сказуемые:

Когда бывал здоров и в духе острил и, имея собственный строй языка, за словом в карман не лез.

Знакомств, разговоров я избегал и довольствовался беседой любезного старика Кристина, который почти всегда бывал здоров, а тут лечился, кажется, от неизлечимой болезни, от старости.

Как и полагалось Деду Морозу, он был весел, румян и невероятно щедр на всякие угощения и подарки, а еще больше на обещания.

Он был весел, вежлив, симпатичен, галантен и оставил хорошее впечатление.

Со своими курчавыми блестящими волосами, открытой шеей и розовыми щеками он сам был свеж, как утро.

2.     Глаголы, сходные по значению со вспомогательным глаголом быть: остаться, сделаться, оказаться, стать и др. Обыкновенно прилагательные, оказавшиеся именной формой в составном именном сказуемом с этими глаголами, стоят в краткой форме: мой приятель оказался здоров — в этом предложении подлежащему приятель приписывается не только то, что он оказался, но главным образом то, что он здоров:

Бабушка же Феня к этой поре сделалась подлинно святой: окончательно сложив с себя ответственность за что-либо, она получила возможность уже совсем без помех отдаться созерцанию мировой гармонии, чему-то умиляясь, о чем-то неглубоко и недолго скорбя и купаясь во всеобщей любви и почитании.

А это, скажу я вам, оказалось нелегким испытанием.

Мать Эмиля, когда в преклонном возрасте осталась одинокой, жила у нас.

Я так поняла, что ситуация с ручкой так и осталась невыясненной, откуда эта ручка действительно взялась и почему не вернулась к предыдущей владелице, и Вам в целом непонятны мотивы поступков Вашей дочки.

3.     Глаголы более вещественного значения несут на себе отпечаток начинательности действия: стоять, стать, бродить, начинать, бежать, уехать, достигнуть и т. д.:

Потом он начал рассказывать мне про игры.

Кофеварка зашипела и начала плеваться в хрустальный бокал в виде отрубленной головы сарацина.

Это было так больно, так тяжело, что я стала задумываться, а может, я просто боялась признаться в том, что полюбила, на самом деле полюбила мужчину.

Позже эта компания стала называться Intel, выкупив торговую марку у Intelco за 15 тыс. долл.

Эти глаголы также сочетаются с краткими прилагательными, но, в отличие от глаголов из второй группы, всегда можно заместить полной. Прилагательные, составляющие с данными глаголами составное именное сказуемое, выражают признак, возникающий в подлежащем одновременно с деятельностью, выражаемой глаголом. Например: корабль достиг пристани цел и невредим — здесь оказывается, что на момент достижения суши корабль был в полном порядке. При этом, если заменить краткие формы на полные — смысл не изменится: корабль достиг пристани целый и невредимый[55].

О глаголах, входящих в состав сказуемого, нужно сказать: «Тем самым показывают, что они уже теряют некоторую долю своего вещественного значения и не способны выражать только время возникновения признака и его отношения к подлежащему, а указания на самый признак, принадлежащий подлежащему, в себе не содержат и для выражения его нуждаются в постороннем приложении, выражающем этот признак (имени). В предложении: он сделался нам неизвестен признак, который следует приписать подлежащему он, потому что один глагол этого признака не выражает»[56].

Исходя из этого, предлагается разделять глаголы, входящие в состав составных именных сказуемых:

1.      Глаголы, выражающие только возникновение признака, без указания на самый признак, т.е. глаголы менее самостоятельные: быть, становится, делать.

2.      Глаголы, кроме возникновения, выражающие и некоторый оттенок признака, приписываемого подлежащему, например, движение, деятельность, покой, происхождение: идти, стоять, лежать, вставать и т.п.[57].

Слова из первой группы требуют сильной предикативности — большей силы для выражения сказуемого — от прилагательного, т.е. краткой формы: он сделался грустен.

Глаголы из второй группы более самостоятельные, поэтому «менее нуждаются менее в помощи прилагательного, будучи сами по себе достаточно выразительны»[58]. Например, он лежит, она встает, оно идет.

Для большей выразительности признака сказуемого эти вторые глаголы могут использовать полные формы прилагательного, как менее способные выразить сказуемое.

Таким образом, краткая форма прилагательного, соединяясь с глаголом, выражает признак неодновременный с действием глагола, а следующий за действием глагола и возникающий вследствие его деятельности: он стал весел, т. е. он пришел в такое состояние (стал), которое сделало его веселым.

Полное же прилагательное связано в этом случае с признаком одновременным и возникающим независимо от деятельности глагола[59]: он стоял веселый, т.е. он стоял и в это время был веселый.

Вопрос о том, как квалифицировать сказуемое со знаменательной глагольной связкой, решается следующим образом: поскольку глагольная связка выражает полноценный предикативный признак, сказуемые такого типа квалифицируются как двойные — «сочетание простого глагольного сказуемого с предикативным определением (дуплексивом)»[60].

В двусказуемых предложениях могут быть две глагольные формы или глагол с существительным или прилагательным.

Между обоими сказуемыми возникает конкуренция; одно старается оттеснить второе на задний план, ослабить его значение, свести его реальное значение к формальному, подчинив его грамматически. Здесь видится влияние односказуемных предложений, как предполагает А.А. Шахматов[61].

Результатом такой борьбы стал переход глаголов с реальным значением в разряд вспомогательных или связок: «В этом результате видим побежденною глагольную форму, причем победа одерживалась или другим глаголом (ср., например, ходил вместо первоначального ходил есмь или форму будущего времени буду ходить, где буду имеет формальное значение), либо существительным или прилагательным (отец здоров, вм. отец есть здоров, где есть стало связкой)»[62].

Побежденная именная или адъективная часть, теряя свою самостоятельность и становясь зависимой от глагола, превращалась в дополнение. Это дополнение могло не терять своей связи с подлежащим, тогда оно оставалось в форме именительного падежа; или же, что чаще, такая связь утрачивалась, и оно принимало зависимую от глагола форму творительного падежа (он был виноватым, она становится капризной, он сделается профессором). Такой творительный падеж признать сказуемым, по мнению А. А. Шахматова, уже нельзя, и назвать дополнением тоже не представляется возможным: он согласуется в числе, а иногда и в роде с подлежащим. Автор именует его сказуемым имени.

В зависимости от того, какова семантика глагола, входящего в двусказуемный оборот, фиксируются случаи уравновешивания значений, которое дает им возможность сложиться в одно целое. Такое возможно при глаголах, означающих длительное действие или состояние, причем название пассивного признака мыслится без труда сопутствующему этому активному признак: он лежит больной.

Очевидно, логика построения и эволюции двойного сказуемого, какой она представляется по работам авторитетных языковедов, приводит к тому, что о нем можно говорить лишь в применении к современному русскому языку — причем с расширением аргументативной базы. Для древнеславянского синтаксиса более приемлемой и доказуемой представляется трактовка конструкций с двойными падежами — и в первую очередь, речь идет об именительных, как подлежащего с составным именным сказуемым.

Если рассматривать обороты с двойными падежами как особое словосочетание, т.е. соединение слов, которое образует грамматическое единство, обнаруживаемое зависимостью одних слов от других[63], то возникает вопрос о типе связи, соединяющей члены данного словосочетания.

Представляется, что подобное рассуждение ведет к мысли о согласовании:

Сътвор@ вы ловьца чл7вэкомъ(Остромирово Евангелие, 1056–1057 гг.).

W#брэто1ша мz w3чи1щенна въ цр7кви (Деян. 24:18).

Отдельно для оборота с именительным падежом необходимо отметить, что компоненты его соединяются с помощью согласования-соположения, располагаясь рядом, разделенные глагольной формой или причастной формой:

Видэ дъва брата симона нарица~мааго петра и андрея брата   моу   (Остромирово Евангелие, 1056–1057 гг.).

Сего2 i3и7са воскреси2 бг7ъ, є3му1же мы2 є3смы2 свидэ1тели(Деян. 2:32).

Налицо повторение форм рода, числа и падежа, что говорит в пользу согласования. На это указывают даже школьные учебники русского языка[64].

Но в классических словосочетаниях с данным типом связи не присутствует третий член оборота — глагол, разделяющий два члена в одном падеже. Зачастую первый член может быть пропущен, но благодаря глаголу легко восстанавливается:

Побьенъ [я] быхъ(Синайская Псалтырь, XI век).

Сущая убо вся познаваема суть чювством, умная же умнѣ постизаема суть(из Диоптры Филиппа Пустынника. Разговор души и плоти, 1300–1400 гг.).

И# ны1нэ се2 рука2 гд7нz на тz2, и3 [ты] бу1деши слэ1пъ(Деян. 13:11).

В каждом словосочетании — грамматическом единстве — выделяется одно господствующее слово и одно зависимое. Бывают зависимые по своей природе и зависимые только по своему положению, по своей грамматической функции.

Зависимыми по своей природе являются:

1)               косвенные падежи существительных и местоимений-существительных;

2)               все вообще прилагательные (исключая нечленные прилагательные);

3)               формы 3 лица единственного числа глаголов (кроме безличных);

4)               формы 3 лица множественного числа глаголов (кроме глаголов с неопределенным значением);

5)               все причастия.

Зависимыми не по своей природе, а по положению являются именительный падеж существительных в качестве приложений, инфинитивы и наречия[65].

Таким образом, в зависимом положении могут оказаться именительные падежи, поскольку, например, они появляются в составном именном сказуемом или приложении; формы именительного падежа нечленных прилагательных в сказуемом формы 1 и 2 лица спрягаемого глагола в сказуемом; 3 лицо множественного числа спрягаемого глагола в сказуемом, следовательно, в сочетании с подлежащим; междометие в сочетании с подлежащим, а значит, в функции сказуемого[66].

В силу своей семантики господствующим словом в оборотах с двойными падежами может быть имя существительное (т.е. название субстанции вообще или название носителя) или местоимение (указатель на субстанцию или на носителя признака). Зависимым становятся имя существительное, местоимение и именная форма имени прилагательного.

Очевидно, слова, входящие в словосочетание, некоторым образом ограничены в сфере применения словарными условиями. Т.е. комбинация слов стоит в тесной связи с вещественными значениями слов, входящих в данное словосочетание: «Подлежащее и сказуемое связаны не только грамматически, но и по смыслу. Смысловая связь заключается в том, что подлежащее, будучи определяемым словом, характеризуется сказуемым. Сказуемое определяет подлежащее»[67].

Кроме того, отношения носителя признака и признака возникают не только между подлежащим и сказуемым.

В древнеславянских языках они проявляются в конструкциях с двойным дательным и двойным винительным, имеющим значение перехода в новое состояние, значение получения новых характеристик лицом или предметом.

При этом имя непосредственно управляется глаголом и указывает на состояние, в которое переходит лицо или объект и на которое распространяется действие[68].

Второй двойной падеж выступает в роли определения, раскрывает какую-то доминирующую характеристику персоны или предмета, обозначаемого первым падежом.

Следовательно, форма словосочетания не так абсолютно абстрактна и обща, как может показаться, она подчинена внутренним логическим законам сочетания. Слова, входящие в словосочетание, обозначают некоторые общие представления, между которыми возникают некие надграмматические, логические отношения. По А. М. Пешковскому, эти отношения могут быть двух видов[69]. При несовпадающих, или необратимых отношениях (ручка двери), рождаются два представления: о ручке и о двери. Дверь сама по себе, а ручка зависит от нее, она ей принадлежит. Отношения, возникающие между ними, необратимые: ручка двери — не то же, что дверь ручки. Налицо логическая внутренняя необратимость.

Отношения взаимно совпадающие, или обратимые — врач Чашников, сестра-студентка — диагностируются тогда, когда они легко обнаруживают обращение: Чашников — врач, студентка — сестра. Хотя они находятся словарно и логически в неравных отношениях видового понятия и единичного, при перемене их членов местами смысл не утрачивается, ничего не теряется. Подобные отношения называются приложением[70].

При взаимных отношениях нет той основной причины, которая могла бы составлять неравенство отношений, так как при изменении одного из компонентов происходит изменение и второго: врач Чашников — сестра-студентка, врача Чашникова — сестры-студентки, врачу Чашникову — сестре-студентке и т. д.

Налицо согласование форм. Оно говорит о том, что по сравнению с подчинением данную связь можно назвать сочинением[71]. Сочинением называются сочетания, состоящие из двух слов, одно из которых является приложением, другое то, «что к нему приложено»[72]; или однородные члены предложения.

А значит, адаптируя взгляды А.М. Пешковского, можно считать, что компоненты в анализируемых конструкциях характеризуются такой связью, как приложение: И# сE мyжъ нарицaемый закхeй и3 сeй бЁ стaрэй мытарє1мъ (Лк. 19:2).

Исходя из вышесказанного, выходит, если муж (человек) Закхей — это приложение, то его можно обратить в Закхей — муж (человек).

Рассматривая подобный пример с конструкцией с двойным винительным падежом, можно обнаружить ту же зависимость, например: И#дsше ї}съ во грaдъ нарицaемый наjнъ (Лк. 7:11).

Итак, если град Наин — это приложение, то его можно обратить Наин-град. Здесь налицо равенство отношений между словами Наин и град, являющимися взаимодополняющими компонентами.

Как бы то ни было, но для приведенных контекстов общий смысл не теряется и не изменяется.

Но иные примеры дают другую картину:

Т0й кнsзь с0нмищу бЁ (Лк. 8:41);

T мно1гихъ лэ1тъ су1ща тz2 судiю2 пра1ведна я3зыку2 сему2 свэ1дый(Деян. 24:10);

Во є31же бы1ти на1мъ нача1токъ нэ1кiй созда1нiемъ є3гw2(Иак. 1:18).

Рассматривая оборот т0й кнsзь как приложение, можно обратить его в князь тот. Рождается вопрос князь каков? — тот, из чего следует, что это словосочетание имеет связь согласование. То же можно сказать об обороте с двойным винительным тz2 судiю2, для которого возникает вопрос тебя кем? чем? каким? судьей. Для двойного дательного — на1мъ нача1токъ, соответственно, будет нам быть кем? какими? началом.

В вышеозначенных конструкциях также обнаружено согласование в числе, падеже и роде.

Следовательно, нельзя все обороты с двойными падежами определять как особый вид приложения.

И если вернуться к исходной точке, то приложение трактуется как особый род определения, отличающийся от обычного определения тем, что оно не столько подчиняется своему определяемому, сколько стоит параллельно ему, причем нередко чувствуется след предикативности[73].

Приложение (случайный признак, или производимый, или в нем заключающийся) несамостоятельно, присоединяется к самостоятельному слову[74].

Некоторые конструкции, в состав которых входят собственные имена (имена людей, географические названия), личные существительные и определения к ним, можно отнести к своего рода приложению с распространителем, которого нет в русском языке — нарица1етсz, глаг0лемый, бё и проч.:

Трусъ  же бе страшенъ и ужасъ събраннымь чядомъ из-далече от встока и до запада(Новгородская Карамзинская летопись, 1400–1450 гг.): Трусъ, ужасъ — страшенъ.

ПреходS ї}съ ви1дэ человёка сэдsща на мhтницэ, матfeа глаг0лема (Мф. 9:9): Человека — Матфея.

Внид1 е же сатанA во їyду нарицaемаго їскаріHтъ (Лк. 22:3): Иуду — Искариотом.

Д. Н. Овсянико-Куликовский предлагает считать подобные случаи «отстоящими» (в мысли, в ощущении говорящего) от своего определяемого, сопряженные с более или менее заметным предицирующим (т.е. связанным со сказуемым, имеющий силу сказуемого) движением мысли[75]. Однако, как представляется, их удобнее квалифицировать в качестве приложений особого типа.

Таким образом, исследование конструкций с двойными падежами, атрибуция ее членов и определение связей заставляет говорить о подлежащем и составном именном сказуемом, особом двойном сказуемом, специфичном словосочетании, частном виде приложения.

В случае с двойным именительным более адекватной представляется его квалификация в качестве подлежащего и составного именного сказуемого.

Происхождение оборотов с двумя винительными и дательными побуждает признать их особой разновидностью приложения.

При этом общее значение конструкций заключается в следующем: признак, передаваемый оборотами «двойной именительный», «двойной винительный», «двойной дательный», представляется не просто вторым членом конструкции, а результатом деятельности субъекта.

проф. Л. И. Маршева,

А. В. Протасова

Данная статья отредактирована и впервые опубликована в Сретенском сборнике № 7-8.

Ссылка при перепечатке обязательна

Ключевые слова: Синтаксис, старославянский, древнерусский, церковнославянский, современный русский языки, обороты с двойными падежами, двойной именительный, двойной винительный и двойной дательный, подлежащее с составным именным сказуемым, двойное сказуемое, соположение, приложение.


[1] Здесь и далее примеры излечены: Национальный корпус русского языка. // URL: https://ruscorpora.ru (дата обращения: 18.07.2019 года).

[2] Глинкина Л. А. Объектный предикатив в преднациональный период развития восточнославянских языков // Славянские языки и культуры в современном мире. — М., 2009. — С. 149.

[3] Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. — М., 2009. — С. 62.

[4] Фортунатов Ф. Ф. Сравнительное языковедение. — М., 2010. — С. 162.

[5] Там же.

[6] Там же.

[7] Там же. С. 163.

[8] Там же.

[9] Там же.

[10] Баталин Н. И. Русский синтаксис. — М., 1883. — С. 15.

[11] Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. — М., 2009. — С. 84.

[12] Там же. С. 96.

[13] Реформатский А. А. Введение в языковедение. — М., 2001. — С. 328.

[14] Ревзина О. Г., Чанишвили Н. С. Об одном виде взаимодействия категории падежа с глагольными критериями // Структурно-типологические исследования в области грамматики славянского языка. — М., 1973. — С. 69.

[15] Белошапкова В. А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977. С. 34.

[16] Там же.

[17] Там же. С. 35.

[18] Кацнельсон С. Д. К понятию типов валентности // Вопросы языкознания. — М., 1987. — № 3. — С. 20–32.

[19] Белошапкова В. А. Современный русский язык. Синтаксис. — М., 1977. — С. 36.

[20] Русская грамматика: в 2-х т. — Т. 2. — М., 1980. — С. 14.

[21] Валгина Н. С. Синтаксис современного русского языка. — М., 2000. — С. 105.

[22] Белошапкова В. А. Современный русский синтаксис. — М., 1977. — С. 39.

[23] Скупский Б. И. Лекции по старославянскому языку. — Махачкала, 1966. — С. 75–77; Груцо А. П. Старославянский язык. — Минск, 2004. — С. 242.

[24] Овсянико-Куликовский Д. Н. Руководство к изучению синтаксиса русского языка. — М., 1909. — С. 45.

[25] Баталин Н. И. Русский синтаксис. — М., 1883. — С. 16.

[26] Там же.

[27] Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. — Воронеж, 1874. — С. 132–133.

[28] Чернов В. И. Вопросы классификации сложного сказуемого // Вопросы синтаксиса русского языка. — Калуга, 1969. — С. 62.

[29] Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. — Воронеж, 1874. — С. 132.

[30] Баталин Н. И. Русский синтаксис. — М., 1883. — С. 17.

[31] Рожкова А. В. Синтаксические структуры оригинальной русской гимнографии в аспекте жанровой семантики и прагматики. / Дис. канд. филолог. наук. — Петрозаводск, 2005. — С. 152.

[32] Чупашева О. М. Подлежащее? Сказуемое? // Русская речь. — 1990. — № 2. — С. 121.

[33] Прокопович Н. Н. Словосочетание в современном русском литературном языке. — М., 1966. — С. 190.

[34] Там же. С. 193.

[35] Там же. С. 196.

[36] Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. — М., 2007. — С. 342–343.

[37] Баталин Н. И. Русский синтаксис. — М., 1883. — С. 18.

[38] Борковский В. И. Синтаксис древнерусских грамот. — Львов, 1949. — С. 199.

[39] Там же. С. 334.

[40] Востоков А. Х. Русская грамматика. — СПб, 1831. — С. 244.

[41] Барсов А. А. Российская грамматика. — М., 1981. — С. 197.

[42] Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. — М., 2007. — С. 335.

[43] Востоков А. Х. Русская грамматика. — СПб, 1831. — С. 244.

[44] Соболевский А. И. Лекции по истории русского языка. — М., 2007. — С. 263.

[45] Барсов А. А. Российская грамматика. — М., 1981. — С. 196.

[46] Никитина Е. Н. Конструкции с именительным и творительным предикативным в русском языке (к преобладанию грамматических категорий) // Вопросы языкознания. — 2011. — № 6. — С. 5.

[47] Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. — М., 2011. — С. 34, 182.

[48] Там же. С. 34, 222.

[49] Там же. С. 348.

[50] Там же. С. 44.

[51] Там же. С. 45.

[52] Овсянико-Куликовский Д. Н. Руководство к изучению синтаксиса русского языка. — М., 1909. — С. 46; Кустова Г. И., Мишина К. И., Федосеев В. А. Синтаксис современного русского языка. — М., 2007. — С. 72.

[53] Щерба Л. В. О частях речи в русском языке // Щерба Л. В. Избранные работы. — М., 2007. — С. 78–79; Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. —М.-Л., 1947. — С. 475; Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М., 2006. — С. 156.

[54] Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. — М., 2001. — С. 181.

[55] Баталин Н. И. Русский синтаксис. — М., 1883. — С. 20–21.

[56] Там же. С. 21-22.

[57] Там же. С. 22.

[58] Там же.

[59] Там же.

[60] Кустова Г. И., Мишина К. И., Федосеев В. А. Синтаксис современного русского языка. — М., 2007. — С. 72.

[61] Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. — М., 2011. — С. 182.

[62] Там же.

[63] Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. — М., 2011. — С. 274.

[64] Например: Бархударов С. Г., Крючков С. Е., Максимов Л. Ю. и др. Русский язык. Учебник для 8 класса средней школы. — М., 1993. — С. 51.

[65] Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. — М., 2011. — С. 277.

[66] Там же. С. 276.

[67] Чупашева О. М. Подлежащее? Сказуемое? // Русская речь. — 1990. — № 2. — С. 120.

[68] Ремнева М. Л. Старославянский язык. — М., 2004. — С. 307.

[69] Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. — М., 2009. — С. 79.

[70] Там же. С. 78.

[71] Там же. С. 81.

[72] Там же. С. 83.

[73] Овсянико-Куликовский Д. Н. Руководство к изучению синтаксиса русского языка. — М., 1909. — С. 186.

[74] Баталин Н. И. Русский синтаксис. — М., 1883. — С. 2.

[75] Овсянико-Куликовский Д. Н. Руководство к изучению синтаксиса русского языка. — М., 1909. — С. 186, 44.


Новости по теме

ТЕЗАУРУСНОЕ ОПИСАНИЕ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОЙ ЛЕКСИКИ: МАТЕРИАЛЫ К СЛОВАРЮ Лариса Маршева В 2013 году вышла в свет книга «Древним словом мы с будущим слиты». Она стала первой систематической попыткой лингвоэнциклопедической, тезаурусной интерпретации церковнославянской лексики в ее соотношении с лексикой русской.
«Многие, понадеявшись на свой разум, подверглись заблуждению». Цитаты и наставления святых отцов Сретенская академия В жизни всякого человека бывает период охлаждения и уныния, когда вера остывает, руки опускаются, и сил, кажется, нет. Как ни парадоксально, но часто всего лишь одна-другая фразы из творений святых отцов Православной Церкви способны помочь в такой момент душе встрепенуться, загореться, настроиться, собраться, чтобы вновь взять свой крест и идти за Христом. Мы предлагаем вашему вниманию цитаты, которые украшают кабинеты и коридоры Сретенской духовной семинарии: они назидают, прежде всего, учащихся, будущих пастырей, но, безусловно, будут полезны христианину любого возраста и образования.
ЗНАТЬ, КАК ПОЗВАТЬ Лариса Маршева Современный русский язык так же, как церковнославянский, старославянский и древнерусский, знает падежное изменение. Морфологическая система сформировала монолитную категорию падежа – словоизменительную категорию, которая выражается в системе противопоставленных друг другу рядов форм, являющихся носителями комплекса морфологических значений (субъектного, объектного, локативного и др.).