«Я мечтал стать профессиональным футболистом». Студент Тигран Агаджанян - о футбольной карьере и поступлении в семинарию

Московская Сретенская  Духовная Академия

«Я мечтал стать профессиональным футболистом». Студент Тигран Агаджанян - о футбольной карьере и поступлении в семинарию

4059



«Я был капитаном дружины», - рассказывает Тигран Агаджанян. После уточняющего вопроса становится понятно, что Тигран хочет сказать «команды». Именно это слово по-польски означает «дружина». Тигран приехал из Польши и когда-то имел успех в футбольной карьере, был капитаном команды. Сегодня Тигран студент второго курса Сретенской семинарии. Он рассказал о футболе, о том, как в его жизни появились мысли о Боге и как он решил поступить в семинарию.

В младших классах я был спортсменом. Играл в разные спортивные игры – получалось всё. Но с 9 лет стал профессионально заниматься футболом. Играл в футбольной команде, был вратарем. Тренировки проходили по три раза в день.

Многие спрашивали меня: «Почему именно вратарь?» Сначала так просто вышло - поставили на ворота. Но со временем понравилось. На вратаре – главная ответственность. Он основная и последняя преграда между мячом и воротами.

Ноги твердо стоят на земле, взгляд сосредоточен. Сзади ворота – впереди хаотично движущиеся игроки. Команда соперника прорывается по правому флангу, защитники не справляются, удар по воротам… Я делаю энергичный прыжок и приземляюсь около штанги с мечом в руках. Команда и болельщики ликуют.

Для команды ты главный герой и спаситель. Тебя уважают. Я очень любил это чувство – когда ты ловишь мяч и переживаешь мгновения триумфа. Я много и увлеченно занимался и мечтал стать профессиональным футболистом. Был многообещающим амбициозным вратарем. Потому что целью моей жизни был профессиональный футбол. Я спал меньше, чем тренировался, отбивал 18 мячей из 20 и знал имена всех футболистов Европейской лиги.

В 16 лет меня хотели отправить на тесты в Англию. Были шансы, что я останусь играть в этой стране. В то время я был в эйфории, ждал поездки и чувствовал себя уже тогда победителем в этой жизни. Мне казалось, что нет невозможных целей.


О месте веры в жизни

Можно сказать, что я всегда был верующим. Также как большая часть жителей России сегодня. То есть меня крестили по традиции в детстве. Священник из Армянской Церкви, в католическом костеле. Он специально для этого приезжал в Польшу - чтобы меня крестить.

В школе я всё-таки стал ходить в храм, в католический. Друг позвал. Я даже стал министрантом - то есть пономарем. Но как мама узнала, забеспокоилась и стала ходить в православный храм, так как до переезда в Польшу ходила в православный храм.

Прошло немного времени, и мама позвала меня. Я не хотел, потому что уже привык к мессе, но согласился, так как не хотел ее расстраивать.

Службы были длиннее, молитвы непонятные – на славянском, а не на польском, как в костеле. Воскресные богослужения - обязательные. Всё это не нравилось. Но я ходил, чтобы не конфликтовать с мамой. Через год меня приняли в Церковь через миропомазание.

Тогда я не сильно разбирался в вероучительных вопросах. Верил, что Бог есть, и был спокоен. Больше всего меня занимал футбол, я мечтал стать известным. Представлял себя в образе известного футболиста.

Стоял на службах и грезил о грядущих тестах в «Манчестер Сити», «Челси», «Тоттенхэм». Думал о том, что «меня там ждут».


Крах карьеры

Перед тестами в Англии мне нужно было сыграть важный матч чемпионата лиги. Игра была максимально напряженной. Первая половина матча закончилась со счетом 0:0.

В перерыве я, как капитан команды, сказал одну из самых вдохновенных речей в своей жизни. Говорил о том, что за нас болеют родные и близкие, что в первую очередь нужно победить себя, чтобы выйти вперед. «Это наше поле, и мы не можем уйти с него проигравшими! Только победа!» - закричал я и ударил кулаком воздух. Команда поддержала меня общим криком, мы обнялись и выбежали на поле.

Игра началась, и на первых же минутах второй половины матча наша команда открыла счет.

Я понимал, что вся ответственность только на мне. Секунды растянулись в часы. Соперники стали нападать чаще, я двигался как Лев Яшин в лучшие годы его карьеры. Болельщики радостно кричали, когда мяч оказывался у меня в руках. Я уже представлял, что играю за «Челси».

Очередная атака наступила. Игрок команды соперника навесил мяч в зону, где вратарь мог играть руками. Я прыгнул и поймал его. При падении столкнулся с игроком из другой команды, потерял равновесие и упал всем весом на колено. Мне показалось, что кости в ноге перемешались.

Помню суету игроков моей команды, как извинялся противник, который толкнул меня. Помню растерянные лица врачей и восклицания: «Перелом, это перелом! Его нужно увозить!».

Но боли под адреналином я не чувствовал и закончил матч. Правда про «Челси» я до конца игры забыл и думал только о том, что же будет дальше.

Не буду рассказывать, как я лежал в больнице, как ходил по врачам с мамой. Не буду рассказывать про опухоль, про оторванный хрящ и про то, как его закрепили шурупами.

Теперь я остался ни с чем. В 17 лет жизнь для меня закончилась.

Я не знал, как жить дальше. Всё было неинтересно, равнодушие занимало пространство внутреннего мира. Довеском к глубокому унынию стали костыли. Из ловкого футболиста я превратился в неуклюжего инвалида.

Мы с мамой поехали в монастырь на востоке Польши, в Войново. Мы познакомились с игуменьей на Преображение, она пригласила в гости. Теперь у меня было много свободного времени, так как не было тренировок. И мы поехали. Мне тогда было всё равно, где находиться.

Монастырь расположен в тихом селе среди природы, неподалеку от Мазурских озер. В монастыре было всего пять монахинь.

Тогда я много думал. О себе, о будущем, о жизни до травмы и о своих мечтах. Тогда, возможно, я впервые стал обращаться к Богу.

Кто-то из матушек, мать Евдокия или мать Иоанна, дала мне масло от святого Иоанна Русского и сказала мазать им колено. Рассказала о чудесных исцелениях от него. И я мазал. А когда вернулся в город, то врачи на новом снимке не обнаружили опухоли, хотя сначала она была.

В монастыре случилась перемена. Я осознал всю тщетность своих прошлых мечтаний и захотел измениться. После раздумий решил, что хочу поступать в семинарию. Тогда это было немного резко, категорично, по-юношески что ли. Однако я ни разу до сего дня не пожалел об этом решении.


Гданьск – Псков – Валаам – Москва

Я решил поступать в семинарию в Варшаве, она православная. Рассказал свои мысли маме, она одобрила, но сказала, что нужно благословиться у духовника.

Полетели в Грузию за благословением, все наши планы отцу Антонию рассказали. Вернее – мама рассказала, я по-русски не говорил. Но отец Антоний не благословил. По эмоциональным ощущениям я пережил второй перелом колена. Помню его слова: «Нет, в Варшаву не благословляю. Езжайте в Москву, поступайте в Сретенскую семинарию. Я вас туда благословляю». Мы спорить не могли, но уехали подавленные.

«В Москву? В Россию? Без знания языка, без регистрации. Родственников там тоже нет. Чужая страна. Через год я заканчивал школу. Разве можно за год всё это подготовить?!» - думал я по дороге домой.

Ладно я – даже мама пребывала в прострации. И по виду ее было понятно, что она слабо верит в возможность осуществления такого плана.

Но переезд случился. Мы узнали про программу переселения, подготовили документы, выбрали город и поехали в Россию. День рождения я встретил на границе с Россией – на пропускном пункте меня поздравляли с совершеннолетием.

Первое яркое впечатление от России – белые елки. Шел сильный снег, зима. В Польше я такого никогда не видел.

Последние полтора класса я доучивался в России. Сдал экстерном ЕГЭ по математике. Затем, после 11 класса, - ЕГЭ по русскому языку и истории. Когда мы сказали отцу Олегу, у которого жили в Пскове, что я сдал ЕГЭ по всем предметам, он перекрестился и сказал: «Дивны дела твои, Господи!»

Год после этого я прожил на Валааме. Хотелось стать монахом. Думаю, это было на волне первого опыта общения с Богом, ощущения его присутствия в жизни, некого неофитского порыва. На острове мне понравилось, но потом всё-таки захотелось вернуться в мир.

Позвонил отцу Антонию, сказал, что хотел бы за год подготовиться к поступлению в семинарию, а он благословил поступать в тот же год. Как раз близился период вступительных испытаний. Я уже не так сильно удивился, хотя совсем не понимал, как можно практически без подготовки идти на такой сложный экзамен.

Но я поехал, конечно. И теперь учусь на втором курсе Сретенской духовной семинарии.


О другой жизни

Тогда, когда я кричал команде: «Только вперед!», нас объединяло желание победить, быть первыми. В первую очередь это было желание каждого отдельного игрока быть впереди. Это нас объединяло в игре. На тренировках мы были конкурентами. Одному Богу известно, как сложилась бы моя жизнь в футболе.

Тут, в семинарии, всё по-другому. Мои братья помогали писать мне эссе на первом курсе, пока у меня были большие проблемы с русским. Когда болею, сокелейники приносят завтрак, обед и ужин. И совершают другие поступки. Поступки, которые согласуются с Евангелием и которым хочется подражать. Тут тоже есть свои искушения, как и везде, но едва ли они сравнятся с тем, что есть там – «в мире».

Я играю за сборную семинарии по футболу. Бывает, мы проигрываем. Но я не расстраиваюсь так, как мог бы расстроиться раньше.

У меня есть новая цель – стать священником. Едва ли я преуспеваю в ней так, как преуспевал с футболом. Но будет здорово, если я смогу послужить Церкви и хоть чем-то угодить Богу.


Подготовил Сергей Витязев