Политика двойных стандартов в годы «оттепели»: Церковь и государство

Московская Сретенская  Духовная Академия

Политика двойных стандартов в годы «оттепели»: Церковь и государство

Иерей Илья Матвеев 17203



Вынуждая Русскую Православную Церковь отказаться от материальной поддержки своих верных чад, духовенства и прихожан, органы гражданской власти систематически получали от Церкви огромные суммы в виде налогов, сдачи облигаций и принудительных отчислений средств в Фонд мира. А помимо ограничений финансовых возможностей Церкви в программе «хрущёвской церковной реформы» особое место также отводилось проблеме устранения религиозного влияния на молодёжь и детей.

Содержание:

  • Запрет благотворительной деятельности Церкви в период антирелигиозной кампании
  • Дети и молодёжь в период «хрущёвской антирелигиозной кампании»
  • Запрет благотворительной деятельности Церкви в период антирелигиозной кампании

    Одной из главных целей в своей антирелигиозной кампании, которые перед собой ставило Советское руководство во главе с Н. С. Хрущёвым, было полное прекращение благотворительной деятельности со стороны Русской Православной Церкви. Политика безбожного правительства была направлена на развал и ликвидацию Церкви как социального института и выражалась, прежде всего, в попытке лишить Московскую Патриархию её финансовой базы.

    Как уже говорилось выше, в 1958 году власти выпустили в свет новое постановление «О свечном налоге», по которому более чем в 70 раз увеличивался налог на свечи — основной источник доходов Церкви. Этот шаг должен был привести к резкому сокращению церковных доходов и расходов, в том числе и на благотворительную деятельность. Вышедшее одновременно с первым постановлением Совета Министров «О монастырях в СССР», оно положило начало ликвидации православных монастырей, что в значительной мере способствовало уменьшению социального ресурса оказания какой-либо помощи населению со стороны Русской Православной Церкви.

    «Каждая из противоборствующих сторон в этот переломный момент старалась по-своему истолковать и переводить в практическую плоскость 17-ю статью законодательства 1929 года, запрещавшую благотворительную деятельность религиозных объединений в каких-либо формах»[1], — говорит прот. Алексий Марченко.

    Русская Церковь, в лице своих иерархов и священнослужителей, как могла, сопротивлялась новому курсу религиозной политики властей

    С началом антирелигиозного наступления власти настойчиво добивались от Патриархии исполнения законодательства, включая в перечень запрещённых действий всё новые пункты. Церковь же, наоборот, стремилась сохранить за собой хотя бы минимальную возможность легально помогать своим структурам, священнослужителям и сотрудникам церковных учреждений.

    Вскоре под давлением Совета по делам Русской Православной Церкви от лица Святейшего Патриарха Алексия и Священного Синода во все епархии были разосланы циркулярные письма, которые предупреждали духовенство относительно нарушений советского законодательства. В письме говорилось, что религиозным объединениям воспрещается:

    1)                 «Создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей, кроме удовлетворения религиозных потребностей;

    2)                 Оказывать материальную помощь своим членам;

    3)                 Устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и оказывать лечебную помощь»[2].

    Согласно советским законам, Русская Православная Церковь не имела права развивать благотворительную деятельность, выдавать пособия, пенсии, оказывать материальную помощь, открывать столовые с благотворительной целью, куда также подпадала помощь бедным[3].

    Особенно остро стоял вопрос о церковных пенсионерах. В Пенсионный комитет при Священном Синоде поступали многочисленные запросы со стороны архиереев и священников относительно материального обеспечения пенсионеров. В одном из циркулярных писем Московская Патриархия разъясняла духовенству своё видение проблемы. Со слов протопресвитера Н. Колчицкого, законодательный запрет на благотворительность вовсе не означал их полного запрета. «Выдача пособий, пенсий, выдаваемых Пенсионным комитетом, будет продолжаться, однако епархиальные управления не могут устанавливать дополнительных пенсий»[4].

    Надо сказать, что Русская Церковь, в лице своих иерархов и священнослужителей, как могла, сопротивлялась новому курсу религиозной политики властей. Следуя своему пастырско-христианскому долгу, они продолжали оказывать своим ближним благотворительную помощь.

    Некоторые архиереи, желая обойти 17-ю статью закона, в епархиальных отчётах, присылаемых в Московскую Патриархию и Совет по делам Русской Православной Церкви, включали предусмотренные на благотворительные дела средства в статьи «Прочие расходы» или «Общецерковные затраты». Уполномоченный по городу Москве и Московской области А. Трушин говорил, что все расходы, которые идут на благотворительную деятельность Церкви, хорошо конспирируются. Он приводил примеры, в которых под статьёй «прочие расходы», по его словам, «зашифровываются расходы на выплату пенсий вдовам, материальную помощь репрессированным и разные пособия прихожанам, в том числе и детям. Например, за 1957 г. Всехсвятская церковь города Москвы на такие благотворительные цели израсходовала более 44 тысяч, кроме того 32.500 руб. с последующим возвратом. Единоверческая церковь на эти же благотворительные цели израсходовала 33.325 рублей. Также уполномоченный приводит данные за 1957-й год о некоторых других церквах, которые тратили большие суммы на благотворительность. Например, Преображенская церковь в селе Богородском города Москвы выдала пенсии на сумму 7 тысяч рублей, церковь Иоанна Воина на улице Дмитровка выдала пенсий и пособий 10.125 руб., Всехсвятская церковь города Москвы выдала пенсии вдовам и пособия больным и детям на сумму 46.929 руб., церковь Пимена на благотворительные цели израсходовала 58.245 руб., Лефортовская церковь — 219.903 руб. и т. д.»[5].

    Несмотря на все предпринятые меры, ослабить материальное положение Русской Православной Церкви не удавалось. Церковная благотворительность продолжала иметь место. 12 апреля 1959 года Совет по делам Русской Православной Церкви разослал всем уполномоченным инструктивное письмо, в котором в категорической форме вновь потребовал «прекратить продолжавшуюся в широких масштабах благотворительную деятельность религиозных организаций»[6].

    Власти стали оказывать давление на священников и церковные советы в такой степени, что вынуждали последних выгонять нищих из храма

    В результате проведённой в 1961-1962 гг. «хрущёвской церковной реформы» произошла перестройка церковного управления. Духовенство было отстранено от всех административных и финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях. Одновременно шла работа, направленная на «перекрытие всех каналов благотворительной деятельности Церкви, которые ранее широко использовались для привлечения групп верующих»[7].

    Если раньше священнослужители имели свободный доступ к финансово-хозяйственной деятельности приходов и по своему усмотрению распоряжались доходами, часть из которых естественно шла на благотворительные цели, то с введением нового положения такой возможности у них уже не было.

    В 1961 году была утверждена, разработанная по заданию ЦК КПСС, специальная «Инструкция по применению законодательства о культах», в которой, в том числе, подтверждался курс на запрет в приходах благотворительной деятельности, а также предоставление со стороны религиозных центров финансовой помощи приходам и монастырям[8].

    Запрещение благотворительной деятельности со стороны государства было доведено до абсурда. Власти стали оказывать давление на священников и церковные советы в такой степени, что вынуждали последних выгонять нищих из храма[9].

    Как известно, Совет по делам Русской Православной Церкви преследовал глобальные цели в своей антирелигиозной политике. В эти цели, прежде всего, входило постепенное сокращение церковных учреждений, таких как: монастыри, духовные учебные заведения, приходы, молитвенные дома. Облегчить эту задачу, по планам правительства, должно было и прекращение материальной помощи экономически слабым церковным структурам со стороны духовных центров.

    В 1959 году государству удалось прекратить практику денежных дотаций Московской Патриархии своим духовным учебным заведениям, некоторым епархиям и приходам. Но, надо сказать, что епархии пока ещё могли оказывать материальную поддержку экономически слабым приходам.

    В апреле 1960 года председатель Совета по делам Русской Православной Церкви В. А. Куроедов снова обратил внимание Патриарха Алексия на недопустимость финансовой поддержки необеспеченных приходов на том основании, что она якобы является нарушением советского законодательства[10].

    Однако в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года «О религиозных организациях» нигде не говорится о запрете денежной помощи религиозным обществам со стороны их центральных органов. Поэтому, чтобы практика помощи слабым приходам выглядела незаконно, правительство специально квалифицировало её как одну из форм благотворительной деятельности[11].

    Не случайно именно в период проведения в жизнь «хрущёвской церковной реформы» наблюдалось резкое увеличение числа закрываемых церквей. Если в 1959 г. власти закрыли 364 православных храма, то в 1960 г. — 1398, в 1961 г. — 1423, в 1962 г. — 1569[12]. Такую же тенденцию можно проследить конкретно в Московской епархии, где на 1 января 1958 г. было 211 церквей, в 1962 г. — 192, а уже в 1963 г. их количество достигло 184[13].

    Исследователи не раз замечали, что новое наступление на Русскую Православную Церковь в период правления Н. С. Хрущёва во многом было вызвано экономическими расчётами государства. Власти срочно нужны были деньги для пополнения «прохудившейся» государственной казны. Сначала пытались решить финансовую проблему продажей колхозам техники МТС и частичным сокращением оборонных расходов, но это не помогло. По мнению М. В. Шкаровского, руководство страны не могло удержаться от искушения «запустить руку в церковный карман»[14]. Поэтому закономерно, что первые крупномасштабные антицерковные акции в октябре 1958 года начались именно с постановлений о фактическом ограблении Церкви[15].

    Помимо всех тех налогов, которыми уже была обложена Церковь (налог на свечи, налог с доходов церквей и духовенства), государство требовало, чтобы та оказывала ему благотворительную помощь в виде «добровольных» перечислений в Фонд мира. В этом случае власти предпочитали не вспоминать о 17-й статье законодательства СССР.

    Политика двойных стандартов по отношению к церковной благотворительности не ограничивалась толкованием в пользу государства соответствующей статьи и насильственным отчислением денежных средств в Фонд мира. Ещё одним примером финансового насилия над Русской Православной Церковью стало изъятие у церквей тех накоплений, которые хранились у них в ценных государственных бумагах. Осуществление этой акции предполагалось провести руками самой Церкви в духе общей канвы претворения в жизнь «хрущёвской церковной реформы»[16].

    Руководство страны не могло удержаться от искушения «запустить руку в церковный карман», поэтому антицерковные акции в октябре 1958 года начались именно с постановлений о фактическом ограблении Церкви

    Таким образом, в ходе инициированной государством антирелигиозной кампании 1958-1964 гг. церковная благотворительность была на особом внимании у властей, так как способствовала непосредственному утверждению Русской Православной Церкви в обществе. С одной стороны, государство потребовало от Церкви полностью отказаться от всей своей благотворительной деятельности, с другой же стороны, в связи с серьёзными проблемами в сельском хозяйстве и большими затратами на гонку вооружений, само правительство не смогло отказаться от помощи Церкви. Одним из главных результатов запрета на благотворительную деятельность, было существенное сокращение числа церковных структур. Благодаря тому, что Церкви запретили осуществлять помощь экономически слабым монастырям, приходам и духовным учебным заведениям, правительству удалось значительно сократить их число на всей территории Советского Союза.

     

    Дети и молодёжь в период «хрущёвской антирелигиозной кампании»[17]

    Атеистическое правительство, начиная гонения на религиозные организации (1958-1964 гг.), не могло упустить из виду вопрос воспитания детей и молодёжи в лоне Русской Православной Церкви и привитие им христианских истин.

    Эта проблема не случайно оказалась в поле зрения властей. Именно на младших церковных должностях проходили необходимую практику будущие студенты духовных семинарий, а это — потенциальные кадры для будущего служения. Через запрет на участие в богослужениях молодых людей мужского пола Совет по делам Русской Православной Церкви стремился к решению более крупной задачи — повсеместного сокращения числа храмов и штата духовенства в Советском Союзе. В одном из инструктивных писем, адресованном уполномоченным Совета, говорилось: «Вопросом, заслуживающим внимания Совета и Уполномоченных, является работа духовенства по вовлечению в церковь молодёжи и детей школьного возраста для прислуживания в церкви, а также по вербовке молодёжи в духовные учебные заведения и для посвящения в духовный сан. Причём, эта работа за последнее время получила довольно широкий характер, обязывающий нас обратить внимание на эту сторону деятельности церкви»[18].

    Прислуживание в церквах молодёжи имело место практически во всех епархиях. Уполномоченный по городу Москве и Московской области А. Трушин сообщал, что в 1958 г. были вскрыты случаи, когда священнослужители «всеми силами и средствами» привлекали детей к прислуживанию в своих церквах. Например:

    «а) священники Лефортовской церкви гор. Москвы (Калининский район) привлекли учеников школы №407: Повергло Алексея, 1944 г. рожд., Таганова Александра, 1941 г. рожд., Дивакова Михаила, 1941 г. рожд., и школы №420: Малькова Николая, 1941 г.рождения.

    б) служители культа церкви села Наташино гор. Люберцы привлекли Земскова Владимира, ученика 10 класса 454 школы Сталинского района гор. Москвы и Черногорова Сергея, ученика 6 класса школы №15 гор. Люберцы. Отец Сергея ― инженер и работает якобы в Министерстве Электростанций.

    в) церковники Петропавловской церкви у Яузских ворот привлекли Колю, ученика 5 класса, отец и мать которого работают на заводе им. Лихачёва и т. д.»[19]. Далее уполномоченный констатирует: «Все эти дети, попавшие под влияние церковников, усиленно ими обрабатываются в религиозном духе, и, как правило к 18-летнему возрасту они по своим убеждениям стремятся попасть в духовные учебные заведения и монастыри...»[20].

    Священнослужители особое внимание уделяли работе с детьми и молодёжью. К характерным примерам заботы и воспитания подрастающего поколения со стороны священнослужителей Церкви, можно привести следующие:

    1)                  «Снятый с регистрации священник церкви в Измайлове Фадеев в своих проповедях старался затрагивать вопросы морали и воспитания детей. Имевшие место случаи хулиганских действий со стороны молодёжи Фадеев объяснял тем, что эти действия могут только допустить люди, забывшие Бога, и что эти преступники являются детьми тех родителей, которые не воспитывают их в религиозном духе. “Поэтому бойтесь этого, православные! — восклицал в одной из своих проповедей Фадеев, — и не допускайте, чтобы ваши дети воспитывались вне Церкви. Кто не будет водить в церковь своих детей, тот должен будет взять этот грех на себя, а за грехи, как вы знаете, придётся отвечать перед Богом”»[21].

    2)                  «Священник церкви села Турбичево Дмитровского района Ромашевич перед началом службы встречает молодёжь у входа, предлагает им пройти ближе к алтарю и часто рассказывает, как он обучался “духовным наукам”»[22].

    3)                  В некоторых местах пришедшую в церковь молодёжь (и особенно детей) священники ставят во время службы ближе к алтарю, пропускают первыми ко Причастию и во время прикладывания ко кресту. Например: «Священник Всехскорбященской церкви на Большой Ордынке гор. Москвы Зернов завёл у себя в церкви “порядок” — ставить всех детей, пришедших в церковь с родителями, на особо отведённое место перед алтарём и причащать их в отдельной очереди»[23].

    4)                  «Священник Казанской церкви гор. Дмитрова Словинский (сейчас переведён в другую церковь) по окончании службы, как правило, подходит к детишкам, гладит их по головке и хвалит за то, что они пришли с мамой или бабушкой в церковь. Во время приезда в село на требы подбежавшим к нему ребятам даёт конфеты, сажает их в свою автомашину, обещая после прокатить», и множество подобных примеров[24].

    Совет по делам Русской Православной Церкви в инструкциях, направляемых уполномоченным, неоднократно давал разъяснения о действиях в случае обнаружения привлечения молодёжи к прислуживанию в Церкви: «Привлекать детей и подростков, не достигших 18-летнего возраста, к прислуживанию в церкви нельзя (иподиаконы, пение в хоре, псаломщики, чтецы и т. д.)»[25].

    Особую категорию церковной молодёжи составляли совершеннолетние юноши, они имели полное право работать и помогать в храме

    Московская Патриархия, не желая идти на конфликт с государством, по своей линии сделала соответствующее заявление. 23 октября 1959 года епархиальным архиереям было отправлено письмо, в котором от лица Святейшего Патриарха каждый епископ должен был обратить внимание на строгое соблюдение советского законодательства. Патриарх рекомендовал епископату и духовенству «более не допускать до прислуживания в алтаре несовершеннолетних лиц»[26].

    Давление, оказанное на духовенство со стороны властей, оказалось эффективным. Подростки более не допускались к прислуживанию в церкви, что видно из отчётов уполномоченных за 1959-1960 гг. Уполномоченный Трушин докладывал: «Полностью изжиты случаи привлечения служителями культа и церковниками юношей и девушек, не достигших 18-летнего возраста, для прислуживания в алтаре»[27].

    Другим способом привлечения детей и молодёжи к Церкви священниками были церковные хоры. Испытывая нехватку подготовленных певчих, настоятели храмов стремились к «омоложению» составов хоровых групп. Занятия пением носило характер своеобразной подготовки для Церкви молодых кадров, в том числе духовенства.

    В 1957-1959 гг. имелись попытки некоторых священников привлекать детей как для прислуживания в алтаре — мальчиков, так и для пения в хоре — в основном девочек. Так, например, священник церкви села Перхушково Кунцевского района Афанасьев и священник Измайловской церкви города Москвы Жуков привлекали детей и юношей прислуживать у себя в церкви. Уполномоченный докладывал: «Последнее время в этих церквах за каждой службой облачалось от 3 до 7 мальчиков и такое же количество девочек пело в церковном хору. В свободное время от службы дети обучались правилу прислуживания и разучиванию церковных песнопений. После вскрытия указанных фактов, эти действия были пресечены и сейчас не наблюдаются»[28].

    Особую категорию церковной молодёжи составляли совершеннолетние юноши. По советскому законодательству они имели полное право работать и помогать в храме. Обычно это были люди, ожидавшие возможности поступления в духовные учебные заведения или рукоположения в сан. Уполномоченный по Москве и области А. Трушин в одном из своих отчётов называет определённую группу священнослужителей, которые особо занимались подготовкой таких лиц к поступлению в семинарию. Это были: священник церкви в городе Подольске Орлов, Знаменской церкви в Дзержинском районе города Москвы Вакулович, Всехсвятской церкви в Ленинградском районе Тивецкий, Воскресенской церкви во Фрунзенском районе Елховский, Соболев церкви посёлка Удельная, Ковальский церкви города Егорьевска и некоторые другие[29].

    Самой сложной задачей для властей являлось выявление масштабов деятельности духовенства по воспитанию детей и подростков на дому. Естественно, когда священник приходил к кому-нибудь из своих прихожан домой с требами, он, по возможности, старался провести поучительную беседу с их родственниками, в том числе и детьми. Однако получить сведения на этот счёт было невозможно. Уполномоченные несколько раз просили Совет дать им рекомендации по поводу того, как вести наблюдение за деятельностью духовенства на дому среди детей и молодёжи. На что из Совета приходили ответы следующего содержания: «Если поехать в эти дома, где священник совершал требы, поговорить с верующими об этом, то могут быть неприятности, верующие по-разному могут истолковать эту проверку»[30].

    В 1959 году наметился некоторый спад религиозной активности всех слоёв населения, что было связано, в первую очередь, с усилением антирелигиозной пропаганды. Тем не менее, религиозность населения по-прежнему оставалась высокой. Статистические данные церковной обрядности за 1960-1961 гг. наоборот говорят о повышении количества совершаемых населением треб. Приведём две таблицы, характеризующие положение церковной обрядности на территории города Москвы и Московской области по вышеуказанным годам:

    В процентном соотношении:

    Наименование

    религиозных обрядов

    1960 г.

    1961 г.

    Москва

    Область

    Москва

    Область

    Обряд крещения по отношению к данным рождаемости составил:

    39.3%

    37.3%

    43.6%

    34.7%

    Обряд отпевания умерших по отношению к случаям смертности выразился:

    44.8%

    29%

    58.5%

    19.2%

    Обряд венчания по отношению зарегистрированных браков:

    1.1%

    1.7%

    0.7%

    2.2%

     

    В абсолютных данных:

    Наименование данных ЗАГСа и религиозных обрядов

    1960 г.

    1961 г.

    В Москве

    В области

    В Москве

    В области

    Рождений

    86.303

    83.203

    93.856

    91.802

    Крещений

    36.500

    31.101

    40.941

    31.924

    Случаев

    смерти

    45.281

    33.156

    48.853

    56.100

    Отпевания

    20.300

    9.639

    28.622

    10.711

    Бракосочетания

    81.734

    57.593

    71.628

    42.973

    Венчаний

    900

    991

    508

    979


     

    Таким образом, наблюдается повышение обрядности практически по всем пунктам, кроме Таинства Венчания[31].

    Надо сказать, что религиозная обрядность в Москве и области была далеко не самой высокой в стране. Например, в Кировской, Волынской, Закарпатской, Ярославской, Рязанской, Ивановской, Ровенской областях ежегодно крестили свыше 60% родившихся детей, в Молдавской ССР — 52%., в Украинской ССР — до 40%.

    Относительно Таинства Венчания это проявляется ещё больше. Так, в Ульяновской области Венчания составили 12% по отношению к общему числу зарегистрированных в ЗАГСах браков, в Горьковской — 11%, в Брестской — 14%, Молдавской ССР — 31%, а в таких областях, как Закарпатская — более 50%, Черниговская — 72%, Тернопольская — 81%[32].

    Наблюдение уполномоченных Совета за пасхальными службами показало, что они всегда проходили при большом стечении народа. Вот какие данные приводит уполномоченный относительно количества людей в пасхальную ночь 1958 г. (в последующие годы эти показатели практически не менялись). «В субботу 12 апреля к 10-11 часам вечера все церкви гор. Москвы до отказа были заполнены молящимися, а подходившие позднее заполняли пределы ограды и прилегающие к церкви улицы и переулки. Так, например:

    1)                 в Богоявленском (Елоховском) соборе было около 5 тысяч человек;

    2)                 в церкви Пимена (Свердловский район) было 3,5-4 тысячи человек;

    3)                 в Успенской церкви бывшего Новодевичьего монастыря около 3-х тысяч человек и т. д.»[33].

    Именно на Пасху и другие главные церковные праздники, такие как Рождество Христово, Крещение, Троицу и Духов день, уполномоченные отмечают присутствие на богослужении наибольшего количества детей и подростков. Еще значительное число детей и подростков в церквах бывает перед началом учебного года и перед весенними и осенними экзаменами[34].

    Власти начали воплощать в жизнь рассчитанную на несколько десятилетий реформу, направленную на разрушение и полное подчинение государству церковной организации

    В 1960 году вышло постановление ЦК КПСС «О мерах по ликвидации нарушения законодательства о культах», которое дало советским властям новый толчок в антирелигиозной кампании в СССР. Этим документом власти начали воплощать в жизнь рассчитанную на несколько десятилетий реформу, направленную на разрушение и полное подчинение государству церковной организации[35]. Среди основных пунктов выработанного тайного плана действий значилось: «Ограждение детей от влияния религии». В 1961 году Советом по делам Русской Православной Церкви была выпущена специальная инструкция, по которой не возбранялось применять к верующим мер принуждения и наказания. В этом документе ещё раз подчёркивалось, что «религиозным центрам категорически запрещалось организовывать какие-либо кружки и собрания»[36].

    16 марта 1961 г. вышло новое закрытое постановление Совета Министров СССР «Об усилении контроля за соблюдением законодательства о культах», в котором вновь было подчёркнуто нарушение духовенством советских законов, в том числе относительно «привлечения и обучения религии детей, юношества, молодёжи»[37].

    Ещё более усилил гонение на Церковь XXII съезд КПСС, состоявшийся в октябре 1961 года. На съезде Н. С. Хрущёв неоднократно касался вопросов борьбы с религией. «Коммунистическое воспитание, — говорил он, — предполагает освобождение сознания от религиозных предрассудков, которые всё ещё мешают отдельным советским людям полностью проявить свои творческие силы...». Им была высказана мысль о создании универсальной системы атеистического воздействия, «которая охватывала бы все слои и группы населения, предотвращала распространение религиозных воззрений». По мнению исследователя В. А. Алексеева, подобные установки на проведение «тотальной» атеистической работы противоречили принципам свободы совести, согласно которым быть верующим или атеистом — личное дело каждого человека. А это значит, что каждый человек волен сам определять для себя, пойти ему на атеистическое мероприятие или же на богослужение в храм[38].

    На XXII съезде Коммунистической партии Советского Союза была принята новая программа, провозгласившая построение коммунизма за 20 лет. Граждане СССР должны были освободиться от пережитков старого строя, в том числе и от религиозных предрассудков.

    Одними из первых, после выхода новой программы, пострадали духовные учебные заведения Русской Православной Церкви. Их количество с восьми семинарий и двух академий в 1958 году, было сокращено до трех семинарий и двух академий на весь Советский Союз в 1964 г.

    В 1962 году со стороны государства последовал ряд мер, направленных на сокращение религиозной обрядности среди населения. Прежде всего, это перевод духовенства на твёрдые оклады, направленный на снижение духовенством совершаемых треб. Исполнение треб жёстко контролировалось со стороны властей. Сведения о Крещениях и Венчаниях заносились в специальные квитанции. Чтобы окрестить ребёнка, необходимо было предоставить свидетельство о рождении и паспорта родителей. Одним из необходимых условий Крещения было письменное согласие родителей и их присутствие при Таинстве.

    Однако надо сказать, что вышеуказанные меры не дали особых результатов. По данным уполномоченного процент крещёных детей к числу рождённых в 1962 году (только по городу Москве) составил 34,9% (в 1961 г. — 43.6%); число Венчаний к числу браков — 0,5% (в 1961 г. — 0,7%); число отпеваний к случаям смерти — 35,9% (в 1961 г. — 58,5%).

    Новым в антирелигиозной кампании 1961-1962 гг. стало появление специальных комиссий при районных и городских исполкомах, которые помимо уполномоченных следили за соблюдением советского законодательства о культах. Они изучали контингент лиц, посещающих церковь, степень влияния религиозных общин и священнослужителей на молодёжь и детей, записывали проповеди священников, выявляли молодых людей, стремившихся поступить в семинарии, следили за совершением религиозных обрядов, в том числе пресекали попытки крестить детей без согласия обоих родителей[39].

    Важным аспектом антирелигиозной кампании начала 60-х годов стало внедрение в жизнь советских людей новых гражданских праздников и безрелигиозных ритуалов

    В антирелигиозную кампанию были вовлечены учителя школ, которые должны были вести атеистическую работу среди учащихся детей и подростков; коллективы врачей, на которых была возложена обязанность «предупреждения обряда крещения детей»; медицинские работники женских консультаций и детских поликлиник, которые проводили с будущими мамами лекции и беседы «о вреде обряда крещения», проводили воспитательную работу с родителями, окрестившими своих детей, и т. д.

    Важным аспектом антирелигиозной кампании начала 60-х годов стало внедрение в жизнь советских людей новых гражданских праздников и безрелигиозных ритуалов. Так, например, «Рождество предполагалось заменить “Новогодним карнавалом” и “Проводами зимы”, Пасху — праздником “Музыкальной весны”, Троицу — “Днём русской берёзки”. Всю жизнь советского человека от рождения до смерти должны были сопровождать новые советские церемонии, совершаемые в торжественной обстановке: регистрация первичных браков и рождений, комсомольские свадьбы, вечера совершеннолетия, вручение паспорта подросткам, чествование ветеранов труда, проводы в Советскую Армию и на пенсию, 25-летие и 50-летие супружеской жизни, “гражданские панихиды”, праздники Труда, Весны, Урожая и т. д.»[40].

    2 октября 1962 года в Москве состоялось Бюро МК КПСС с вопросом «О состоянии и мерах улучшения атеистического воспитания населения области». На нём было принято решение, в котором были намечены мероприятия по внедрению гражданских обрядов и улучшению работы ЗАГСов.

    Уполномоченный Трушин докладывал, что в 1962 году почти во всех районных и городских ЗАГСах был введён ритуал при бракосочетании по типу московских «Дворцов бракосочетаний». «Во многих городах, как, например: Химках, Кашире, Калининграде, Клину, Загорске, Егорьевске, Железнодорожном и др. ЗАГСы имеют приличные помещения и соответствующее оборудование»[41].

    В некоторых городах к популяризации внедрения новых гражданских обрядов были подключены радио и местная печать. Например, в Дмитровской газете «Путь Ильича» от 3.12.1962 г. в статье «Будьте счастливы» приводился пример того, как торжественно проходил обряд бракосочетания молодожёнов: «...17 молодых, сияющих, радостных пар поднялись второго декабря в большой зал городского Дворца культуры, где происходит регистрация браков. Всех их тепло встречает заведующая городским бюро загса Татьяна Фёдоровна Шишкина. Молодые идут к столу по мягкой ковровой дорожке. В руках у них цветы. Женихи — в чёрных строгих костюмах, невесты — в белых платьях. Звучит музыка».

    Несмотря на все усилия, в 1962-1963 гг. безрелигиозные праздники и обряды не получили широкого распространения, за исключением разве церемонии бракосочетания. «Если по внедрению гражданского обряда при бракосочетании уже делается многое, — констатирует московский уполномоченный, — то при рождении ребёнка, при похоронах делается очень мало. К этому делу также следует приковать внимание общественности, что, безусловно, и эти гражданские обряды успешнее будут вытеснять религиозные обряды крещения и отпевания»[42].

    Таким образом, подводя итог, надо сказать, что если в период с 1958 по 1961 г. ставилась цель ограничить религиозное воздействие на детей и молодёжь исключительно в рамках семей верующих, согласно действующему законодательству о культах 1929 г., то в период с 1962 по 1964 г. она трансформируется в несбыточную идею полного искоренения религиозных представлений в сознании молодого поколения, реализация которой осуществлялась путём жестокого администрирования и развёртывания небывалой по масштабам антирелигиозной пропаганды.

    Наступление на Церковь нанесло серьёзный удар по религиозности молодёжи, но не смогло полностью подорвать влияние Церкви в её среде, о чём свидетельствуют статистические данные религиозной обрядности: крещений, отпеваний, в некоторой степени и венчаний.

    Насаждаемое в период «хрущёвской оттепели» насильственное атеистическое воспитание детей и подростков не могло не сказаться и на будущих поколениях, на моральном и религиозном облике советской, а впоследствии и российской молодёжи. По мнению прот. Алексия Марченко, эта система «лишь усугубила широко проявлявшийся в эпоху “застоя” и “перестройки” её политический индифферентизм, безынициативность, стала одной из главных причин нравственного разложения значительной её части в период крушения идеалов советского времени»[43].

    иерей Илья Матвеев

    Ключевые слова: «хрущевская антирелигиозная кампания», благотворительная деятельность, Русская Православная Церковь, обрядность, уполномоченные Совета, материальное положение, молодежь, семинарии, введение ритуалов



    [1] Марченко А. Н., прот. Хрущёвская церковная реформа: Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.): (по материалам архивов Уральского региона) / А. Н. Марченко (протоиерей Алексий); Федеральное агентство по образованию, ГОУ ВПО «Пермский гос. ун-т». — Пермь: Ред.-изд. отдел Пермского гос. ун-та, 2007. — С. 126.

    [2] Там же. С. 127.

    [3] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1647. Л. 73-74.

    [4] Марченко А. Н., прот. Хрущёвская церковная реформа: Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.): (по материалам архивов Уральского региона) / А. Н. Марченко (протоиерей Алексий); Федеральное агентство по образованию, ГОУ ВПО «Пермский гос. ун-т». — Пермь: Ред.-изд. отдел Пермского гос. ун-та, 2007. — С. 127.

    [5] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1672. Л. 38.

    [6] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1647. Л. 73-74.

    [7] Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский собор. ― М.: Лепта, 2004. ― С. 112.

    [8] Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. ― М.: Республика, 1995. ― С. 294.

    [9] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве: (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 гг.) ― М.: Изд. Крутицкого Патриаршего подворья, 1999. ― С. 375.

    [10] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 284. Л. 42.

    [11] Марченко А., прот. Хрущёвская церковная реформа. Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.) (по материалам архивов Уральского региона). ― Пермь, 2007. ― С. 132.

    [12] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве: (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 гг.) ― М.: Изд. Крутицкого Патриаршего подворья, 1999. ― С. 399.

    [13] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1567. Л. 2; Д. 1970. Л. 9; Д. 2069. Л. 6.

    [14] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве: (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 гг.) ― М.: Изд. Крутицкого Патриаршего подворья, 1999. ― С. 361.

    [15] Там же.

    [16] Марченко А., прот. Хрущёвская церковная реформа. Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.) (по материалам архивов Уральского региона). ― Пермь, 2007. ― С. 134.

    [17] Источник материала: Елсуков А. В. Молодое поколение в период «хрущевской антирелигиозной кампании» // Журнал «Церковь и время». 2011 №4 (№57) // URL: https://mospat.ru/church-and-time/859(дата обращения: 10.03.2018 года).

    [18] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1542. Л. 27.

    [19] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1672. Л. 37.

    [20] Там же.

    [21] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1970. Л. 43.

    [22] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1672. Л. 36.

    [23] Там же.

    [24] Там же; ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1567. Л. 46.

    [25] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1647. Л. 72.

    [26]ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 18.

    [27] Там же. Л. 59-61.

    [28] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1672. Л. 36.

    [29] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 2069. Л. 38.

    [30] Марченко А., прот. Хрущёвская церковная реформа. Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.) (по материалам архивов Уральского региона). ― Пермь, 2007. ― С. 153.

    [31] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1970. Л. 38-39.

    [32] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 453. Л. 2-5.

    [33] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1567. Л. 13.

    [34] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 1672. Л. 38.

    [35] Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский собор. ― М.: Лепта, 2004. ― С. 112.

    [36] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве: (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 гг.) ― М.: Изд. Крутицкого Патриаршего подворья, 1999. ― С. 375.

    [37] Марченко А., прот. Хрущёвская церковная реформа. Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.) (по материалам архивов Уральского региона). ― Пермь, 2007. ― С. 156.

    [38] Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. ― М.: Политиздат, 1991. ― С. 372-373.

    [39] Марченко А., прот. Хрущёвская церковная реформа. Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.) (по материалам архивов Уральского региона). ― Пермь, 2007. ― С. 160

    [40] Там же. С. 167.

    [41] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 2069. Л. 22.

    [42] Там же. Л. 23-24.

    [43] Марченко А., прот. Хрущёвская церковная реформа. Очерки церковно-государственных отношений (1958-1964гг.) (по материалам архивов Уральского региона). ― Пермь, 2007. ― С. 177.



    Новости по теме

    «Бог смиренным дает благодать»: добродетели и духовные навыки, врачующие страсть гордости Иеродиакон Кирилл (Попов) Чем тяжелее болезнь, тем труднее лечение. То же самое можно сказать и о страстях человеческих: чем более глубокие корни пустили они в сердце человека, тем более сложен принцип врачевания. Какими бывают способы исцеления человека, болеющего гордостью, вы узнаете в настоящей статье.
    О Церкви и пастырях (по митрополиту Антонию Сурожскому) Монах Иларион (Карандеев) Что такое Церковь и кто такие пастыри? О том, как раскрывал эти понятия один из известнейших архипастырей 20 века митрополит Антоний Сурожский (1914–2003), расскажет Сайт Сретенской семинарии. Так же в статье, которую вы видите перед собой, отражен взгляд владыки на взаимоотношения мирян и священников и его мысли о роли каждого из нас в современной Церкви.
    АНТОЛОГИЯ СЕМИНАРСКОЙ ЖИЗНИ. ПРАВЕДНЫЙ ИОАНН КРОНШТАДТСКИЙ. ГОДЫ УЧЁБЫ И ПРЕПОДАВАНИЯ. Иерей Петр Михалев С 1857 г. о. Иоанн стал давать уроки Закона Божия в Кронштадтском городском училище. В 1862 г. открылась в Кронштадте классическая гимназия. Когда о. Иоанну была предложена в этой гимназии законоучительская должность, он с радостью согласился…