677
Предлагаем вашему вниманию небольшой отрывок из книги протоиерея Владислава Свешникова – «Молитвенные зовы утра и вечера», в котором автор показывает, как важно бывает правильно понимать то, что Сам Господь Иисус Христос дал нам, и заповедал исполнять на земле.
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже имы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
У многих людей нашего времени существует некоторый психологический барьер, препятствующий простому сопереживанию этой молитве, которая, казалось бы, имеет вполне очевидный и здравый смысл. Что-то, похоже, произошло в минувшем столетии — некий серьезный нравственно-психологический сдвиг. Не только слова «Отец Небесный», но и гораздо более простое слово «отец», в его генетическом и этическом смыслах, практически испарилось из современной действительности. Трудно разобраться, какая из утрат произошла раньше — религиозная или нравственная; скорее всего, обе вместе. Но все же в обычной семейной жизни теперь почти не наблюдается такого глубокого уважительного отношения, которое прежде (до ХХ века) органично вплеталось в общую систему традиционных семейных ценностей, тогда еще религиозно обусловленных, и занимало в ней подобающее место.
В хорошей традиционной семье, заключающей в себе единство нескольких (двух-трех) поколений, старший отец являлся одновременно и главным отцом, авторитет которого в доме всегда был непререкаемым. С течением времени и с разделением одной большой патриархальной семьи на несколько меньших, авторитет отца теперь уже как главы такой относительно малой семьи по существу остался непререкаемым. Такая незыблемая авторитетность восходит к религиозному сознанию: при создании Евы после Адама решение Бога имело обоснование — сотворим ему помощника (Быт. 2:18), то есть второго по значению.
Для эпохи Ветхого Завета не было опытно незнакомым восприятие Бога как Отца в духовнорелигиозном смысле. Только у пророка Исаии подобное понимание, в таком мистическом контексте, встречается дважды: имя Ему: Отец вечности (Ис. 9:6); и еще: Только Ты — Отец наш (Ис. 63:16). Такой же религиозный смысл обнаруживается и в словах Псалтири: отец сирот и судия вдов Бог (67:6); будет звать Меня: Ты отец мой (88:27). То же можно видеть и в других ветхозаветных текстах — не очень, впрочем часто. Но лишь в Новом Завете окончательно сформировалось отчетливое представление об отце не только в родовом и социальном контексте, но прежде всего — в абсолютном и доступном для постижения духовно-религиозном, о чем свидетельствует самая первая (Нагорная) проповедь: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:15). Наиболее частым и многообразным было евангельское употребление слова «Отец» прежде всего Самим Иисусом Христом, и более всего в ипостасном значении — как Отца Самого Иисуса, но также и в духовнонравственном онтологическом смысле — как Отца всех людей.
Но такой подход должен быть понят, принят и усвоен в общем сыновнем переживании (как переживании Церкви). Переживание своего сыновства по отношению к Богу открывается и воспитывается и в семейных династиях, и в церковной практике. Не случайно же перед произнесением молитвы Господней священником в конце Божественной литургии возглашается: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением, неосужденно смети призывати (называть) Тебе Небеснаго Бога Отца, и глаголати: “Отче наш…”» Такая смелость (дерзновение) призывания (или точнее — называния) стала возможной для людей вследстие откровения любви Отца Небесного; по слову апостола Иоанна Богослова: Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими (1 Ин. 3:1).
Само содержание молитвы Господней многократно описано и изучено. Необходима для каждого христианина лишь жизненная самопроверка (и желательно, чтобы она велась постоянно) — говорит ли в тебе подлинно сыновнее переживание? Если имеется у молящегося интенция (решимость) к тому, чтобы в его сердце предметно освящалось всесвятое имя Господа («да святится имя Твое»), и чтобы несомненно желательным, ожидаемым становилось Его Царство («да приидет Царствие Твое»), и чтобы была готовность к принятию и исполнению Его воли («да будет воля Твоя»), — то так оно и будет.
Но для того чтобы воля Божия была принимаема человеком, ему прежде всего необходимо избавиться от своей грешной воли («на небеси и на земли»). Утоление всякой земной и небесной существенной (по нашему ощущению) потребности (хлеб земной и хлеб небесный) в совершенной полноте становится возможным и исполняемым тогда, когда воспринимается человеком в контексте Божественной воли. Всецелое исполнение воли Господней становится для человека верно и ревностно приемлемым, когда он готов победоносно пройти через все ниспосылаемые искушения (с великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения. — Иак. 1:2) и в результате освобождается от окончательной и смертоносной диавольской гибели («но избави нас от лукаваго»).
Таковым представляется общее начало всякого молитвенного правила, особенно утренних (начало жизни) и вечерних (конец жизни) молитв.
Книгу «Молитвенные зовы утра и вечера» протоиерея Владислава Свешникова можно найти в магазине «Сретение» по адресу: г. Москва, ул. Лубянка, 17, стр. 1