568
Аннотация. Во второй половине XX начале XXI веков Ватикан, как и многие другие участники мирового общественного и политического процесса, столкнулся с тем, что новейшие сложные технологии стали все более интенсивно влиять на повседневную жизнь. Это вызвало необходимость вернуться к анализу базовых философских концепций, определявших видение Римско-Католической Церковью проблем взаимоотношения человека и науки, человека и технологий. Будучи самой крупной и чутко реагирующей на изменения государственно-религиозной структурой в мире, Ватикан в значительной степени обновил этические установки применительно к современным условиям. Это нашло отражение в официальных документах св. Престола, где изложено видение проблем алгоритмов искусственного интеллекта, робототехники и других высоких технологий, обладающих нравственным измерением. Теоретические философские построения католических мыслителей находят подкрепление в практической научно-исследовательской работе в сфере этики ии, которую активно развернул Ватикан.
Вторая половина XX и первое десятилетие XXI вв. стали временем обостренного интереса к философскому осмыслению проблем техники и высоких технологий. Внимание многих исследователей привлекали общественные изменения, продиктованные колоссальным индустриальным ростом, перерастанием научных возможностей человека в невиданное ранее качество. Католическая Церковь, стоявшая у истоков развития современной европейской цивилизации с ее идеей прогресса и роста, но также и выдвигавшая против технооптимизма определенные этические возражения, в это время развивает сложившуюся за предшествующие столетия «теологию техники» [10, p. 697]. В целом, можно сказать, что эта философия строится на двух основных тезисах: техника сама по себе не нейтральна, ее использование может принести как вред, так и пользу; технологическое совершенствование должно стать предметом этического регулирования. Так, II Ватиканский собор (1962-1965), который в огромной степени сформировал облик современного католицизма, признает «позитивные ценности» культуры, в том числе в «занятиях наукой и строгой верности истине в научных исследованиях» [3, с. 10]. В то же время в материалах собора содержится предостережение против того, чтобы человек, «слишком уповая на современные изобретения, не счел себя самодостаточным и не прекратил поиски высших начал» [3]. Пастырская конституция 1965 г. «о Церкви в современном мире» («Gaudium et Spes»).
Взошедший на Римскую кафедру в 1978 г. иоанн Павел II обратился в первый год своего понтификата к католикам мира с энцикликой «искупитель человека» («Redemptor Hominis», 1979). В ней он призвал фигурально «просвечивать рентгеном» каждую фазу человеческого прогресса на предмет «приоритета этики перед технологией, главенства личности над вещами и верховенства духа над материей»2. сходная идея прозвучала и в более поздней энциклике Папы-славянина «Великолепие истины» («Veritatis Splendor», 1993). В этом документе Римский понтифик обуславливает приемлемость технического прогресса для Церкви тем, помогают ли научные достижения продвигаться по пути нравственного роста: «Развитие науки и технологии, это замечательное свидетельство способности человека постигать мир и быть при этом настойчивым, не освобождает людской род от поиска ответов на предельные религиозные вопросы»3.
Папа Бенедикт XVI, бывший главой Римско-Католической Церкви в 20052013 гг., выступая за представление о технике, «которая никогда не бывает просто техникой», обращает внимание на возможный процесс идеологизации научного прогресса и формирования специфической «технократической» культуры, диктующей неантропоцентричные «правила игры». В своей последней энциклике «Благотворительность в истине» («Caritas in Veritate», 2009) Папа высказывает опасение, что «в ходе глобализации техника может занять место идеологий и тоже превратиться в идеологическую силу, грозящую запереть нас внутри некоего «априори», откуда нельзя пробиться к бытию и истине» [1, с. 99]. Впрочем, эта угроза не драматизируется, но обсуждается в контексте возможных «противоядий», главное из которых понятие моральной ответственности: «Человеческая свобода остается свободой, только когда реагирует на привлекательность техники решениями, вытекающими из нравственной ответственности» [1].
Таким образом, как видно из приведенных текстов, до начала понтификата Папы франциска (2013 г.) осмысление сюжетов, связанных с техникой и высокими технологиями развивалось в рамках единой линии, которая не претерпевала существенных изменений начиная со II Ватиканского собора. отдельные нюансы приобретали большую или меньшую важность, однако ощутимой динамики как в теологическом, так и в практическом плане не просматривалось. Тема «Человек и технологии» хоть и оставались в поле зрения, но были все же на периферии интереса св. Престола. некоторые технологии («плохие») порицались, среди них, к примеру, оружие массового уничтожения или средства репродуктивного контроля, другие воспринимались положительно: осуждение ряда технологий «были не правилом, а исключением» [8, p. 20]. ситуация претерпела изменения после избрания на Римский престол Папы франциска. известная способность Ватикана мобилизовать необходимые ресурсы для изучения и воздействия на интересующие его сюжеты ярким образом проявилась во втором десятилетии XXI в. В феномене активной вовлеченности Рима в дискуссии вокруг ранее второстепенных для него повесток произошло наложение прорывного мирового технического роста, который нельзя игнорировать, с одной стороны, и большей теологической готовности католиков осмысливать новую реальность, с другой. К этому, безусловно, добавилось и пристальное внимание самого франциска к научно-технической стороне происходящих перемен в мире.
В условиях радикальных изменений Ватикан в очередной раз подтвердил свою высокую способность к прогнозу и адаптации, став одним из первых участников общемирового социально-политического процесса, который оказался в состоянии зорко оценить эффект воздействия так называемой «четвертой промышленной революции»5 на масштаб возможных перемен в человеческом общежитии [6, P. 61-69; 8, P. 15-27; 5, с. 111-136; 2, с. 11-17].
Это нашло отражение как в философской рефлексии, так и в практических действиях.
Глава Римско-Католической Церкви избрал тему кризиса и последствий современного антропоцентризма как одну из центральных в своем богословии. В значительной мере критике «технократической парадигмы», которая противопоставляется ответственному отношению к новейшим технологиям и возможностям, которые они предоставляют, посвящена энциклика «Хвала Тебе» («Laudato Si’», 2015)6, которую некоторые специалисты воспринимают как манифест антимодернизма7. Антропология неотчуждаемого достоинства личности и концепция ответственного распоряжения ресурсами (в духе единства «братства» равноправных людей) предопределила этические принципы отношения франциска к рискам и преимуществам технологической цивилизации. Это, в первую очередь, идея общего блага, которая в последние годы обретает в католическом учении новые оттенки, в том числе и через восстановление в правах доктрины естественного права. В обращении к участникам семинара «общее благо в цифровую эру» 27 сентября 2019 года Папа заявил: «если так называемый технологический прогресс человечества станет врагом общего блага, это может привести к упадку и варварству, где господствует право сильного»8.
общее благо понимается как органично связанное с частным благом отдельной личности, для каждой из которых неприемлемо господство «технократической парадигмы», снижающей значение и место человека в новой системе социокультурных координат. Выступая в 2014 г. перед членами европарламента, франциск сделал особенно сильный акцент на уязвимостях, проистекающих из природы «технократической надменности» и ставящих под вопрос понимание техники как инструмента: «Мужчины и женщины рискуют превратиться просто в винтики машины, которая будет оценивать их как предметы потребления, с точки зрения возможности эксплуатировать их»9.
Несколько лет спустя, в послании к участникам Давосского форума 2018 г. понтифик подчеркнул: «искусственный интеллект, робототехника и другие технологические инновации должны использоваться таким образом, чтобы они служили человечеству и нашему общему дому, а не наоборот.
Совершенно новым явлением в практике св. Престола стало представление философского видения проблем алгоритмов и высоких технологий не только через так называемый Магистериум (официальную позицию Церкви, выраженную в заявлениях Пап и учреждений римской курии), но и через открытие к коллективному подписанию широким кругом участников заявлений по принципиальным моментам. Таков, например, «Римский призыв по этике искусственного интеллекта»11, подготовленный Ватиканом и подписанный в феврале 2020 г. руководителями крупнейших иТ-корпораций (Microsoft, IBM), а также высокопоставленными представителями межправительственных структур (евросоюз, Продовольственная и сельскохозяйственная организация объединенных наций (фАо)). К документу впоследствии стали присоединяться и другие участники, в частности, университет «Рим-сапиенца». Характерно, что документ в значительной мере опирается на исследования в области ии и этики алгоритмов [cр., например, Lumbreras 2017, P. 97-98], которые проводились светскими специалистами, а язык текста подчеркнуто секулярный, что, по-видимому, призвано снять возражения при применении документа со стороны безрелигиозной части экспертного сообщества. В трех проблемных областях ии — этике, соблюдении прав и образовании — выделяются такие обязательные принципы, как прозрачность, инклюзивность, безопасность, ответственность, надежность, беспристрастность и конфиденциальность. Как представляется, разработка этих принципов в духе центральной для св. Престола идеи нравственной ответственности может предоставить ватиканскому документу известные преимущества перед рекомендациями, которые в той же области параллельно разрабатывают в ЮнесКо и европейском союзе. Наряду с развитием официальной доктринальной традиции, то есть уже упоминавшегося Магистериума, происходит и трансформация институтов, занимающихся в Римско-Католической Церкви исследованиями тематики высоких технологий. Это сопровождается иной, по сравнению с началом века, расстановкой смысловых ударений: продумывается заново место технических сюжетов, в том числе ии, в общей структуре социальной мысли Ватикана. Примечательно, что исходно в католическом мире философские аспекты развития современного научного знания, в том числе и на пересечении этики и техники, изучались преимущественно в центрах биоэтических исследований, которые, как правило, обладают долгой историей и солидной инерцией повесток дня, унаследованных от второй половины XX в. со временем стало ясно, что «классическая» биоэтика с ее акцентом лишь на биомедицину и отношения «врач — пациент —исследователь» не достаточна, чтобы охватить весь спектр воздействий научного и технологического роста на повседневную жизнь человека. Возникает мысль о необходимости формировать «универсальные принципы глобальной биоэтики», под которой понимается значительно более обширное понятийное поле, вбирающее в себя и нравственную оценку «переднего края» научно-технических достижений, в том числе ии [о «глобальной биоэтике» см.: 13, P. 357-373; 15, P. 211-237]. В настоящее время в рамках глобальной биоэтики католические эксперты предпочитают говорить о первостепенной необходимости изучить сложный и многомерный феномен нБиКс-технологий12 [см. 4, с. 54-72, 175-191]. социальное и этическое измерения этих явлений активно разрабатываются, среди прочего, двумя Папскими академиями: Академией наук и Академией в защитужизни центральным профильным учреждением Рима, ответственным за исследования в области философских проблем естественных наук. Для Академии в защиту жизни 2019 2020 гг. стали временем углубленного исследования вопросов робоэтики13 и этико-антропологических сюжетов искусственного интеллекта14[14, P. 17-25. ср.: 16, P. 2140-2146, 2156-2157, тж. 11, P. 39-50].
Поскольку между собственно «технологической революцией» и попыткой дать ей философскую оценку с позиций христианского сознания практически отсутствует зазор во времени, исходные пункты анализа нередко оказывались достаточно размытыми, однако сейчас наблюдается обратный процесс: консолидации позиций, определения понятийного аппарата, кристаллизации методов. осмысление новой реальности, которое вначале шло «с колес», по мере возникновения фактического материала, становится более отрефлексированным и утрачивает нередко ранее просвечивавший коллажный характер. Как представляется, уходят в прошлое и довольно архаичные установки, унаследованные из XX в. от алармистского призыва к безусловному ограничению технологических разработок в наиболее чувствительных отраслях до общих заявлений о необходимости учитывать возможное изменение социальной картины мира вследствие экспоненциального роста достижений науки. напротив, в более современной и динамичной модели, которую берет на вооружение Ватикан, в рамки дискуссии вполне вписываются такие вопросы, которые могли показаться слишком «простыми» и в силу этого ранее отклонялись или не подвергались разбору. Приведу некоторые из них. Речь идет об этике самих машин или исследователей? Действительно ли так велики и потенциально опасны наличные успехи ии и биомедицины, генной инженерии и нейронаук? Можно ли обособлять общие этические принципы и те, которыми должен руководствоваться человек в своем специфически научном познании? являются ли роботы моральными агентами/субъектами? Что значит для робота быть моральным объектом? Как на практике в алгоритм могут быть инкорпорированы нравственные начала, которыми руководствуется разработчик? Каков этический «минимум», вокруг которого сложится глобальный консенсус, с учетом многообразия современного мира? Как обеспечить безопасность и предотвратить злоупотребления в каждодневно усложняющейся автоматике? Как религиозные, психические, культурные и образовательные различия создателей алгоритмов могут повлиять на этику ии? Что нового может внести католическое миросозерцание в этический анализ современного мира? В каких областях человеческой деятельности применение робототехники и ии может оказаться наиболее чувствительным? Мы, конечно, очень далеки от того, чтобы получить окончательные суждения католических теологов, философов и технических специалистов по перечисленным направлениям [см.: 9, P.303-316; 7, P. 229- 246; 17, P. 1-6]. Между тем сам факт, что эти вопросы включены в повестку дня многочисленных форумов, конференций, симпозиумов и круглых столов, организуемых Ватиканом, свидетельствует: католики избрали участие в общемировом обсуждении названных проблем как безусловный приоритет теоретического и практического характера15. стоит, вероятно, ожидать и активизации механизма многосторонней официальной дипломатии, к которой в важнейших вопросах весьма эффективно прибегает Ватикан в качестве субъекта международного права16.
Таким образом, во период понтификата Папы франциска философское (в первую очередь, этическое и антропологическое) освоение современных аспектов развития высоких технологий проходит новую фазу. Это определенным образом сказывается и в акцентах учительной традиции (Магистериума) Римско-Католической Церкви. сосредоточение интеллектуальных и организационных ресурсов Ватикана на тематике ии, робоэтики, прорывных направлений биоэтики и нейродисциплин отражается в более широком охвате исследуемых проблем, стремлении к междисциплинарному подходу и максимальной интернационализации дискуссии. наряду с этим ключевые положения католической доктрины о месте техники во взаимодействии с людьми достоинство личности, служебное значение технологий, необходимость справедливого распределения ресурсов, общее благо, поиск высшего смысла, — не подвергаются и не будут подвергаться ревизии. По-видимому, в ближайшие годы позиция св. Престола по вопросам высоких технологий будет формализована в виде исходящего от
Папы (или одной из куриальных структур) официального документа, синтезирующего все существенные стороны изучаемой проблемы.
Протоиерей Александр Абрамов
1. Абрамов А.А. Философские проблемы высоких технологий: взгляд из Рима // Миссия конфессий. Т. 10. Часть 1(№50). М.: Международный издательский центр «Этносоциум», 2021. С. 90-98.
Список литературы
[1] Бенедикт XVI. Caritas in Veritate. Энциклика о целостном человеческом развитии в любви и истине. Москва: издательство францисканцев. 2009. с. 97-107.
[2] Гуторович о.В. Четвертая промышленная революция и ее возможные последствия. Дискурс. 6. 2018. с. 11-17.
[3] Документы II Ватиканского собора. Москва: издательство «Паолине». 2004. с. 447-556.
[4] социо-антропологические измерения конвергентных технологий. Методологические аспекты. Коллективная монография. отв. ред. и.А. Асеева, В.Г. Буданов. Курск: «Университская книга». 2015. 239 с.
[5] Шваб К. Четвертая промышленная революция. Москва: Эксмо. 2019. 209 c.
[6] Checketts L. New Technologies Old Anthropologies? Religions. 2017. № 8 (52). P. 61-69.
[7] Geraci R. Spiritual robots: Religion and our scientific view of the natural world. Theology and Science, 4:3. 2006. P. 229-246.
[8] Green B.P. The Catholic Church and Technological Progress: Past, Present and Future. Religions, 8, 106. 2017. P. 15-31.
[9] Herzfeld, Noreen. Creating in Our Own Image: Artificial Intelligence and the Image of God. Zygon: Journal of Religion and Science. 2003. № 37 (2). P. 303-316.
[10] Latkovic M. Thinking about Technology from a Catholic Moral Perspective. National Catholic Bioethic Quarterly, 15, 4. 2015. P. 687-699.
[11] Lichocki P., Kahn P. Jr, Billard A. The Ethical Landscape of Robotics. IEEE Robotics and Automation Magazine. 2011. № 18 (1). P.39-50.
[12] Lumbreras S. The Limits of Machine Ethics. Religions, 8, 100. 2017. P. 97-106.
[13] Magill G. Catholicism. H.A.M.J. ten Have, B. Gordijn (eds.), Handbook of Global Bioethics. Dordrecht: Springer Science+Business Media, 1685. 2014. P. P. 357-373.
[14] Robo-ethics. Humans, Machines and Health. XXV General Assembly of Members.2019. Rome: Pontifical Academy for Life. 302 р.
[15] Ten Have H. Global Bioethics. An Introduction. Oxon, N.Y.: Routledge. 2016. P. 211-237.
[16] Veruggio G., Operto F., Bekey G. Roboethics: Social and Ethical Implications. P. 2135-2160. Siciliano B., Khatib O. (Eds.). Springer Handbook of Robotics. Springer International Publishing. 2016. 2227 р.
[17] Wyatt J. Artificial Intelligence and Simulated Relationships. Cambridge Papers. 2019. № 28 (3). P. 1-6.