Идея необходимости христианской основы при формировании и построении общества находит утверждение и обоснование в трудах В. С. Соловьева «Оправдание добра», «Духовные основы жизни» и Н. А. Бердяева ― «О назначении человека», «Философия свободного духа», «Смысл истории», «Проблема человека». Изучая данные произведения, можно сделать выводы относительно роли истории в современной жизни, а также того, какими должны быть отношения Церкви и государства и для чего христианину страдания. Философы. худ. М.В, НестеровСодержание:
Первым среди русских религиозных мыслителей, кто полноценно раскрывает и обосновывает идею формирования христианского общества, был В. С. Соловьев. Прежде всего, он делает акцент именно на идее свободного христианства, так как Церковь является собранием верующих во Христе, Который есть Любовь. Любовь творческая, реализующая замысел создания мира, отражающего совершенство и полноту Божественного начала, хотя и отличного от Него. Отличным от Него мир является, главным образом, в силу своей замкнутости во времени и пространстве, различности и непроницаемости одного с другим. Бог же есть абсолютное единство, совершенство, воля и абсолютный дух. Но и мир создан таким, чтобы стремиться путем собственного волеизъявления к этому совершенству и единству. Единству в Боге[1]. Поэтому здесь не может быть места насильственному подчинению.
В. С. Соловьев настаивает на мнении о том, что христианское общество не должно представлять из себя государство, основанное на подчинении Церкви как иерархическому и административному элементу, то есть внешней природе христианства. Но философ видит это единение в боговластии, когда законодательным инструментом воли человеческой является воля Божия и воспринимается при этом как внутренний закон любви[2].
Е. Н. Трубецкой в «Миросозерцании Вл. Соловьева» высказывает точку зрения о невозможности осуществления концепции свободного христианства и даже в самом понятии свободной теократии усматривает полное противоречие. По мнению Е. Н. Трубецкого теократическое государство может быть реализовано в контексте подданства государству, согласно с чем все общество будет принадлежать к христианству и представлять собой единую общину. Но в таком случае нарушается свобода совести человека. А если же общество будет иметь свободный религиозный выбор, то это становится сложной и, скорее, неисполнимой задачей[3].
Государство должно являть собой некую платформу для христианского общества и способствовать его духовно-нравственному возрастанию
В. С. Соловьев видит общество существующим в гармонии с остальными сферами жизни, такими как политика и экономика. Здесь он подразумевает что Церковь не должна становится инструментом управления данными сферами, но задавать верное направление их деятельности. То есть Церковь, которая становится центром общественной жизни, не выдвигает свои требования в отношении формирования общественного строя, но являет собой идеал, следуя которому можно избежать тех ошибок, которыми наполнена мировая история. Однако Церковь здесь является не просто абстрактным идеалом, а настоящей основой духовного общества, с помощью которой преодолевается разобщенность человечества с божественным началом.
Владимир СоловьевГосударство, по мнению Владимира Сергеевича, должно являть собой некую платформу для христианского общества и способствовать его духовно-нравственному возрастанию посредством осуществления патриотического, юридического и экономического воспитания. В свою очередь христианство, лежащее в основе государственности, становится объединяющим фактором всех этих сфер социального существования.
Философская концепция христианского общества не была строго однородной и видоизменялась на протяжении жизни философа, принимая разные формы в отдельные периоды его творчества. А. Ф. Замалеев отмечает, что от начального славянофильского периода В. С. Соловьева концепция христианского и государственного единства переросла в идею несколько католического характера, в которой Церковь является главенствующим элементом государства[4].
Человек ― духовное существо
Вслед за своими предшественниками в европейской философии В. С. Соловьев (а затем и Н. А. Бердяев) строит свою метафизическую систему как завершение долгого пути развития мирового духа, конструирует свою философскую мысль как истину, подготовленную всей историей человечества. Он (как и Н. А. Бердяев) скрупулезно анализирует и критикует западную философию, объективно отмечая и положительно оценивая при этом малейшие прорывы философской мысли. Оба философа отталкиваются и от достижений мировой религиозной мысли. Но оба приходят к выводу, что универсальным методом совершенствования человечества, преображения человека, возвышения его до подобия Божия, до богосыновности, является христианская вера.
До возникновения христианства ни одна из мировых религий не могла возвести человека, а значит и человечество, на такую духовную высоту, которую возвещает и провозглашает христианская вера. Для христианства в самом «человеке скрыта загадка познания и загадка бытия: именно человек и есть то загадочное в мире существо, из мира необъяснимое, через которое только и возможен прорыв к самому бытию. Человек есть носитель смысла, хотя человек есть вместе с тем и падшее существо, в котором смысл поруган. Но падение возможно лишь с высоты и само падение человека есть знак его высоты, его величия. Он и в падении своем сохраняет печать своего высокого положения, и в нем остается возможность высшей жизни, возможность познания, возвышающегося над бессмыслицей мира»[5]. Антропологическая часть есть во всех теологиях мира. Все теологии едины во мнении: нельзя понять человека из того, что ниже его (например, из природы). Понять человека можно лишь в его отношении к Богу.
Человек страдает дважды: сначала из-за болезней, нужды, измен, одиночества, разочарования в людях, а потом из-за возмущения страданиями жизни.
Однако именно христианская антропология имеет учение о человеке как о свободном существе, свободном даже до отпадения от Бога и его отрицания. Но падший и грешный человек получает от Бога благодать, которая возрождает и спасает. Таким образом, в христианской антропологии в центре внимания находится учение об образе и подобии Божьем в человеке, а значит, человек является духовным существом и в грехопадении богоподобная и духовная жизнь не уничтожается, но только лишь повреждается. Образ Божий искажается грехом, но восстанавливается посредством личных усилий и через действие Благодати Божьей. Евангельская, то есть христианская, этика признает значение человеческой души, которая является самым драгоценным сокровищем для человека. Ценность личности человека, ее души, так высока, что ради спасения ее приносится искупительная жертва, и не кем-нибудь (героем, пророком, апостолом), а самим Господом Иисусом Христом. И, более того, только во Христе и через Него осуществляется совершенство, которое подобно совершенству отца Небесного.
Смысл страдания христианина
Только через Христа в реальности наступает Царство Божие. Н. А. Бердяев подводит нас к мысли, что человек проходит путь, траектория которого совпадает с траекторией земного пути Христа в части страдания и искупления, но лишь с существенной разницей: Господь наш Иисус Христос страдал ради нас, ради человека, искупал его вину и грех, а человек страдает в силу греховности и своим страданием искупает и побеждает эту греховность в направленности к Богу. Но победа над греховностью дается лишь в том случае, если страдание становится просветленным, т.е. осознанным и свободным. «Страдание христианина есть вольное принятие креста, вольное несение его. Нужно насильственное страдание превратить в страдание свободное»[6]. Н. А. Бердяев подчеркивает, что только христианство признает страдание и имеет к нему отважное и мужественное отношение, учит относиться к страданиям бесстрашно, так, как страдал Сам Сын Божий. Он отмечает, что все прочие учения страшатся страдания и избегают его.
Николай БердяевАвтор также говорит и о том, что в отношении христианства к страданию есть двойственность и парадоксальность. Можно с уверенностью сказать, что страдание ― это последствие греха и зла. Если человек не находит в страдании смысла, оно может его раздавить и озлобить, умертвить в нем жизнь, стереть осознание смысла жизни. Получается, человек страдает дважды: сначала из-за болезней, нужды, измен, одиночества, разочарования в людях, а потом из-за возмущения страданиями жизни. Человек страдает, потому что не желает переносить страдания. Христианство же через Крестные страдания Христа вкладывают в страдания смысл и делает его выносимым. Так получается другое страдание: светлое, искупляющее, ведущее к жизни, ибо человек понимает смысл посланного ему страдания и соглашается его претерпеть.
И вот тогда-то страдание делается более сносным, оно, облегчаясь, делается меньше и светлее. Человеку несвойственно принимать темное страдание, страшное не только своей сутью, но и своей бессмысленностью, светлое же страдание он потому и принимает, что видит в нем высший смысл. Смысл Креста именно в этом. Слова Христа «Возьми крест свой и следуй за Мною» означают, что надо принять страдание, понять его смысл и перенести благодушно. Н. А. Бердяев убеждает своих читателей, что они, по евангельскому завету, должны нести крест не только свой, но и чужой, крест своих ближних: «Я уменьшаю и просветляю свою муку тем, что вольно принимаю ее как крест жизни, и я уменьшаю и просветляю муку ближнего тем, что разделяю ее, сострадаю, облегчаю ее, беру ее на себя»[7], ― в противовес гуманистическому состраданию, живущему иллюзией того, что можно полностью оградить людей от страдания и даровать им безмерное счастье. Христианское сострадание, прежде всего, связано с любовью к ближнему, а значит и с желанием помочь и разделить страдание, тем самым облегчив его, а также с пониманием искупительного, очистительного и просветительного характера страданий.
Для чего нам необходимо деятельно осуществляемое историческое делание, если в нас уже есть свет истины и чистая воля?
Здесь Н. А. Бердяев предостерегает от следующей крайности: не стоит уподобляться инквизиторам и желать для ближнего больше страданий, так как это ложное понимание их исцеляющей сути. Предупреждает философ еще и том, что жалость может стать источником богоборства и богопротивления: «Из жалости к страдающей и стенающей твари я могу восстать на Творца и отвергнуть Творца. Это проблема Ивана Карамазова, терзавшая Достоевского... Оно может захватить все человеческое существо до глубины, может привести к смерти, может привести к отрицанию и Бога, и мира, и человека»[8]. Но даже гуманистическое сострадание, а тем более сострадание в христианском понимании, указывает на то, что жалость ― самое убедительное доказательство принадлежности человека к другому миру (об этом довольно подробно говорит В. С. Соловьев в своей книге «Оправдание добра»).
Историческое развитие мира
Представители философии не справляются с задачей учитывать надмирную часть жизни человека, в чем и обличают своих предшественников В. С. Соловьев и Н. А. Бердяев. Мало того, что мировые нехристианские религии не смогли дать совершенной, абсолютной методологии совершенствования человека и общества, не смогли оправдать вполне смысл бытия и истории, не ушли далеко и представители философии. В. С. Соловьев и Н. А. Бердяев неоднократно апеллируют к философским теориям своих предшественников и последовательно разоблачают их несостоятельность. Н. А. Бердяев настаивает, что философия должна быть религиозной, так как лишь в этом случае она сможет объять, соотнести и объединить мир и надмирное, земное и небесное как объективно существующие и не самодостаточные одно без другого. Николай Александрович упрекает отвлеченную философию в том, что она не может осветить источников зла, не может осмыслить мировую историю. Смысл истории открывается лишь в религиозном откровении, потому то философия и должна быть религиозной.
Христианством жизнь на земле воспринимается не как Жизнь истинная, а всего лишь как достаточно краткий учебный курс, шанс стать лучше, исправить свою земную жизнь ради жизни грядущей, достичь Конечной Цели. Земные бедствия всего лишь ускоряют эволюцию людей, в них вовлечённых. Они дают возможность стать лучше. Но и в своей земной жизни человек не оставлен Богом; на этом земном пути, пути совершенствования, между человеком и Богом сохраняется связь: религиозное состояние заключается в радостном ощущении, что есть существо бесконечно лучшее, чем человек, и очень хорошо, что именно от него зависят наши жизнь и судьба, а не от какого-то бессмысленного рока.
Всякое положительное содержание жизни человек получает от Бога
В своем религиозном чувстве, ощущении, человек на деле воспринимает реальное присутствие Бога, испытывает на себе его действие. Бог представляет собой полноту совершенства, человек же, имея образ Божий в себе, остается несовершенным. В. С. Соловьев говорит по этому поводу, что образ Божий в нас ― лишь отображение. «Но в Боге идеальное совершенство обладает полною действительностью, и мы, сознавая божество как идею или воображая его в себе, не довольствуемся этим, а хотим, подобно Богу, быть действительно совершенными; а так как фактическое наше бытие противоположно тому, то мы и стремимся преобразовать его, усовершенствовать, уподобить (ассимилировать) свою дурную действительность абсолютному идеалу»[9]. То есть, будучи противоположными Богу в своем унаследованном от праотцев греховном состоянии (дополненном нашими личными грехами и неправдами), мы уподобляемся Богу в своем стремлении к идеалу, что и составляет цель нашей жизни. Более того, Господь сам повелевает нам быть совершенными как Отец наш Небесный, но это повеление не означает изменения в один момент, а означает исторический процесс совершенствования. И вот тут В. С. Соловьев ставит вопрос: для чего нам необходимо деятельно осуществляемое историческое делание, если в нас уже есть свет истины и чистая воля? И сам на него отвечает, говоря, что цель исторического делания состоит в окончательном оправдании добра, которое сознательно избирается как истина и исполняется лучшей нашей волей.
История формирует конкретные условия, в которых добро может реализоваться по-настоящему, как общее достояние. В. С. Соловьев поясняет, что историческое развитие человечества и физического мира ― это незаменимый путь к совершенству. Понимать необходимость совершенствования и желать этого ― только начало жизни и деятельности духа, поэтому предстоит долгий процесс самого совершенствования. Чтобы реально проявляться в человеческой природе, духу необходим совершеннейший из физических организмов, подобно этому Дух Божий, чтобы явить себя в человечестве, требует совершеннейшей общественной организации, вот ее и вырабатывает всемирная история. Простейший элемент исторического процесса ― единичный человек, чем больше он способен к сознательному и свободному действию, тем скорее и качественнее будет свершаться переход от природного человечества к Богочеловечеству.
Человек выступает в данном процессе в качестве добровольного союзника и участника Божьего всемирного дела, а участие входит в саму цель действия Божьего в мире. Человек, участвуя во всемирном историческом процессе совершенствования, через взаимодействие с другими достигает действительного совершенства ― сознательного и свободного соединения с Богом ― это и есть безусловное добро. «Всякое положительное содержание жизни человек получает от Бога; но чтобы быть способным получить его, чтобы стать восприимчивою формой божественного содержания, необходимо, чтобы человек действительным опытом отделался и очистился от всего несовместимого с этим совершенным состоянием, что и достигается для совокупности всех людей в историческом процессе, чрез который таким образом осуществляется воля Божия в мире»[10].
Понять смысл истории возможно, только если понять замысел Бога-Творца, оправдать Его в наличии того зла, с которого началась история. «История лишь в том случае имеет смысл, если будет конец истории, если будет в конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали в жизни и чего заслужили для вечности, если весь хронологический ряд истории вытянется в одну линию и для всего найдется окончательное место»[11].
чтец Алексей Бородай
Ключевые слова: Церковь, философия, христианское общество, страдание, теократия, В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев, гуманизм
[1]Лопатин Л. М. Философское миросозерцание В. С. Соловьева. Личность и творчество Владимира Соловьева в оценке русских мыслителей и исследователей [Электронный ресурс] // URL: http://az.lib.ru/l/lopatin_l_m/text_1901_soloviev.shtml (дата обращения 05.10.17).
[2]Соловьев В. С. Критика отвлеченных начал. ― М.: Мысль, 1990. ― С. 593.
[3]Трубецкой Е. Н. Миросозерцание Вл. Соловьева. ― М.: Медиум, 1995. ― С. 178.
[4]Замалеев А. Ф. Курс истории русской философии. ― М.: Магистр, 1996. ― С. 243-244.
[5]Бердяев Н. А. О назначении человека. ― М., 1993. ― С. 25.
[6]Бердяев Н. А. О назначении человека. ― Париж: YMCA-Press, 1934. ― С. 128.
[7]Бердяев Н. А. О назначении человека. ― Париж: YMCA-Press, 1934. ― С. 129.
Триада вселенских столпов Православия
Почему на Руси издревле почитались три учителя Церкви родом из Кессарии Каппадокийской? Что особенного в их богословии? И почему в этом ряду не стоят святители Григорий Нисский и Амфилохий Иконийский?
