РЕДКИЕ ФОРМЫ ЗАИМСТВОВАНИЙ ИЗ ГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА (ПРОДОЛЖЕНИЕ): ФИЛОСОФУМЕНА/ ФИЛОСОФУМЕНЫ, ТЕОЛОГУМЕН/ ТЕОЛОГУМЕНЫ, ТРАГОДУМЕНЫ/ ТРАГЕДУМЕНЫ, МИФОЛОГУМЕНА, ОККАЗИОНАЛИЗМЫ ФИЛОЛОГУМЕН, ПСИХОЛОГУМЕН

Московская Сретенская  Духовная Академия

РЕДКИЕ ФОРМЫ ЗАИМСТВОВАНИЙ ИЗ ГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА (ПРОДОЛЖЕНИЕ): ФИЛОСОФУМЕНА/ ФИЛОСОФУМЕНЫ, ТЕОЛОГУМЕН/ ТЕОЛОГУМЕНЫ, ТРАГОДУМЕНЫ/ ТРАГЕДУМЕНЫ, МИФОЛОГУМЕНА, ОККАЗИОНАЛИЗМЫ ФИЛОЛОГУМЕН, ПСИХОЛОГУМЕН

Надежда Малинаускене 19961



Данная статья является продолжением предыдущей публикации из Сретенского сборника №4, в которой рассматривалась группа заимствований из греческого языка (игумен/игуменья, ойкумена (экумена, икумени), феномен, ноумен, пролегомены (пролегомена), паралипоменон), объединенная в языке-источнике общим грамматическим признаком: принадлежностью к причастиям настоящего времени медио-пассивного залога. Слова этой группы характеризуются с точки зрения пути их проникновения в русский язык, графики, этимологии, фонетической и морфологической адаптации, семантического развития, а также употребления в истории русского языка. Подобного комплексного исследования в отношении этих терминов в лингвистике не проводилось.

В статье, опубликованной в «Сретенском сборнике» (выпуск 4), уже рассматривалась группа редких заимствований, пришедших в русский язык из древнегреческого в форме причастий настоящего времени медио-пассивного залога с суффиксом -μεν-. Один из выводов указанной статьи заключался в том, что данные формы употребительны исключительно в терминологической области, а именно в сфере церковной и научной терминологии. К этой группе относятся также употребительные в специальной литературе термины философумена и теологумен, редкие образования мифологумена и трагодумены, а также появившиеся по аналогии в недавнее время окказионализмы[1]филологумен и психологумен. В словарях русского языка эти термины не представлены.

Особенностью рассматриваемых в данной статье терминов является то, что все они восходят к медио-пассивным причастиям с суффиксом -μεν- в пассивном значении. Кроме того, поскольку они образованы от слитных глаголов, в результате обычного для аттического диалекта греческого языка слияния гласных εο > ου: (например: φιλοσοφεόμενα > φιλοσοφούμενα), при фонетическом оформлении этих заимствований в русском языке результат слияния отражается в звукосочетании -умен- (как и в рассмотренных ранее терминах игумен или ойкумена и в отличие от терминов феномен или пролегомена).

Существительное философýмена восходит к форме множественного числа среднего рода медио-пассивного причастия настоящего времени в пассивном значении от слитного глагола φιλοσοφέω быть философом, заниматься философией, философствовать; заниматься науками, исследовать; любить мудрость. Глагол же образован от существительного ὁ φιλόσοφος любящий мудрость, друг мудрости, философ; ученый, мудрый человек. Это существительное является сложением двух основ: начальная часть φιλο- восходит к слову φίλος (как существительное с артиклем ὁ φίλος друг, как прилагательное — милый, любимый) и часто имеет глагольное значение (ср. производный от φίλος глагол φιλέω любить), а конечный элемент -σοφος — к прилагательному σοφός мудрый (при субстантивации в среднем роде τὸ σοφόν мудрость)[2]. Поскольку в древнегреческом языке множественное число среднего рода употребительно в собирательном значении, в обобщающем смысле, то причастие глагола φιλοσοφέω (в субстантивированном виде τὰ φιλοσοφούμενα) — это то, о чем философствуют, что исследуют.

Данный термин в русском языке засвидетельствован в переводе с греческого языка сочинения в десяти книгах, заглавие которого (Φιλοσοφούμενα ἢ κατὰ πασῶν αἱρέσεων ἔλεγχος. Philosophumena sive omnium haeresium refutatio) можно перевести как «Философские мнения, или обличение на все ереси». Впервые его текст был издан в 1851 г., а перевод на русский язык опубликован в «Православном обозрении» за 1871 год. В Словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона в статье «Философумена» приведены также следующие сведения: «В первых четырех книгах автор рассматривает мнения греческих философов и предания древней языческой магии и астрологии, бывшие, по его мнению, источниками ересей в христианском мире. В следующих пяти книгах рассматриваются сами еретические учения, начиная с древнейших, полуязыческих и оканчивая сектами II в. — каллистиан и элказаитов. Десятая книга представляет сокращение предшествующих: автор повторяет здесь сущность рассмотренных философских и еретических учений и в заключение излагает главные черты истинного христианского учения (ἀπόδειξις τῆς ἀληθείας). Автором “Φ[илософумены]” считали Оригена, затем Кая и, наконец, св. Ипполита, в пользу которого высказывается ныне большинство исследователей “Ф[илософумены]”. В полном виде, кроме 2-й и 3-й книг, “Ф[илософумена]” стала известна с 1842 г., когда ученый грек Миноида Мина открыл на Афоне рукопись XIV в.»[3].

Очевидно, что в русском языке форма этого существительного изначально воспринималась как форма единственного числа женского рода и оформлялась по первому склонению. Однако в других изданиях сохраняется исходное множественное число данного термина и в русском языке: философýмены. Так, в Православной богословской энциклопедии (1904 г.) в статье, посвященной раннехристианскому автору св. Ипполиту (II–III вв.), используется именно форма множественного числа: «Важнейшее из приписываемых св. Ипполиту творений — это его полемическое сочинение “Обличение всех ересей” (Κατὰ πασῶν αἱρέσεων ἔλεγχος). О сочинении Ипполита под таким заглавием упоминают уже Евсевий и Иероним, но до открытия в 1842 году на Афоне рукописи, содержащей почти 8 из 10 книг этого сочинения, известна была под названием “Философумены” лишь первая книга, да и та приписывалась Оригену»[4]. Этот же текст повторен и в энциклопедическом словаре «Христианство»[5]1993 г.

В издающейся ныне с 2000 г. Православной энциклопедии данный термин используется во множественном числе, но не в статье о св. Ипполите, а в статье о св. Иринее Лионском (и в некоторых других): «В “Философуменах” Ипполит приводит выдержки из 1-й книги этого трактата И[ринея]». И далее: «Под таким же названием известен трактат Ипполита Римского, о котором автор упоминает в конце “Философумен”»[6].

Таким образом, форма женского рода в единственном числе философумена представлена в указании на сочинение, при переводе которого она впервые появилась в русском языке.

Таким образом, форма женского рода в единственном числе философумена представлена в указании на сочинение, при переводе которого она впервые появилась в русском языке, в дальнейшем же происходит иное оформление этого термина по модели образования множественного числа: философумены (ср. пролегомены).

Термин теологýмен восходит к форме единственного числа среднего рода причастия настоящего времени в пассивном значении θεολογούμενоν от слитного глагола θεολογέω, являющегося сложением основы θεο- существительного ὁ θεός бог и конечного элемента -λογέω, восходящего к существительному ὁ λόγος слово (ср. глагол λέγω говорить)[7].

По отношению к язычеству в словаре классического древнегреческого языка Вейсмана[8]глагол θεολογέω представлен в значении учить или исследовать о боге и божественных делах с пометой «поздн.», то есть «в позднейшей прозе», с приведением субстантивированной во множественном числе формы причастия с обобщающим значением τὰ θεολογούμενα исследования или учения о боге и божественных делах. В более полном словаре И.Х. Дворецкого[9]наряду со значением глагола θεολογέω исследовать природу богов, заниматься богословием указаны и авторы, употреблявшие в античности этот глагол (Аристотель), и субстантивированное причастие τὰ θεολογούμενα богословские изыскания (Плутарх, Секст Эмпирик). В словаре Лидделл-Скотта[10]для глагола θεολογέω дается значение рассуждать о богах и космологии (discourse on the gods and cosmology), а список ссылок несколько расширен: в частности, указано название сочинения Асклепиада из Менды «Τὰ θεολογούμενα» «Рассуждения о богах» (Discourses about the gods), которое упомянуто у Светония в «Жизни двенадцати цезарей» («Август», 94).

В Словаре греческой патристики[11]для глагола θεολογέω общее значение говорить о Боге (speak of God) конкретизируется в нескольких направлениях с приведением многочисленных примеров из текстов христианских авторов: 1) рассуждать или учить о Боге (speculate or teach about God); 2) говорить о Боге в молитве, то есть славословить (speak of God in prayer, hence praise); 3) думать, говорить в качестве Бога (think of, speak of as God); 4) говорить о, обсуждать Божественные истины (speak of, discuss divine truths); 5) признавать как Божественное (acknowledge as divine). Среди приведенных примеров встречаются и интересующие нас причастные формы, однако специальной статьи для τὸ θεολογούμεvov или τὰ θεολογούμεvα в Словаре не приводится. Таким образом, для греческой патристики θεολογούμενоν — это в широком смысле высказываемое о Боге, с некоторыми указанными выше контекстуальными нюансами значения.

Что же касается античного наследия, то известно сочинение древнегреческого философа и математика, представителя неопифагореизма II в. н.э. Никомаха Герасского «Теологумены арифметики» (Θεολογούμενα τῆς ἀριθμητικῆς), что можно перевести как «Рассуждения о богах и числах». В них обсуждалось символическое значение чисел первой десятки в сопоставлении с пантеоном греческих богов и богинь. Из сохранившегося в «Библиотеке» Фотия изложения «Теологумен арифметики» известно, что «каждое число рассматривалось как в отношении к его индивидуальным математическим свойствам, так и в отношении к уподобляемым ему физическим, этическим и теологическим предметам»[12]. До наших дней дошли также фрагменты сочинения Никомаха, включенные в анонимный трактат на основе труда Ямвлиха с таким же названием «Теологумены арифметики».

Именно в связи с этим последним сочинением термин теологумены вошел в научный оборот на русском языке в издании «Истории античной эстетики» выдающегося русского философа и филолога А.Ф. Лосева в 1988 году[13]. Указывая, что «проблема «теологумен арифметики» — это весьма важная проблема истории античной философии и для этой проблемы в науке имеется немаловажная литература»[14](приведенная литература — исключительно на иностранных языках), автор подчеркивает: «в античности эти теологумены арифметики были целым литературным жанром, так что появление соответствующего труда в школе Ямвлиха совсем не было чем-нибудь необычным или фантастическим. В науке уже давно установлена традиция этого жанра теологумен, восходящая к не дошедшему до нас трактату Аристотеля»[15]. Далее в рамках традиции перечислены Аристотель — Спевсипп и вообще Древняя Академия — Посидоний — Модерат — Никомах. А.Ф. Лосев также отмечает, что «поскольку весь трактат “Теологумены арифметики” дается в пифагорейской традиции, предшественников данного трактата можно было бы указать очень много... », и ограничивается «... указанием на таких двух предшественников, которые, как обычно полагают, во всяком случае, были использованы в данном трактате вполне непосредственно»[16], а именно на Никомаха из Герасы и Анатолия.

Термин теологумены в отношении античной традиции в русском языке появился в форме множественного числа лишь в конце XX века применительно к конкретным сочинениям весьма специального характера.

Давая трактату общую характеристику, А.Ф. Лосев отмечает: «читая в названии этого трактата термин «теологумены» не нужно падать в обморок, формалистически и буквально переводя греческий термин «теология» как «богословие», а нужно понять этот предмет исторически. Исторически же античная теология была просто учением о предельных обобщениях космоса и всего космического. Поэтому страшное для многих название «Теологумены арифметики», если отнестись к этому предмету строго филологически и строго историко-философски, нужно перевести так: аритмология как учение о предельно обобщенных космических структурах. Само собой разумеется, что наше предложение именно так, а не иначе понимать название трактата продиктовано стремлением формулировать его рациональное зерно»[17].

Таким образом, термин теологумены в отношении античной традиции в русском языке появился в форме множественного числа лишь в конце XX века применительно к конкретным сочинениям весьма специального характера и по содержанию далеким от современного понимания богословствования.

Впервые же в русский язык в единственном числе термин теологумен был введен также не в широком смысле предмета богословских размышлений, но в несколько суженном значении профессором В.В. Болотовым, православным церковным историком, богословом и филологом, прекрасно владевшим древними и новыми языками. Как отмечает прот. И. Мейендорф, «слово было пущено в ход западными учеными Нового времени» и «служило для обозначения каких-то мнений отцов, отклонявшихся, с точки зрения этих авторов, от церковного учения; в болотовском словоупотреблении это точнее всего будет соответствовать “частному богословскому мнению”»[18].

В.В. Болотов в своих «Тезисах» о Filioque, представленных впервые Синодальной комиссии по старокатолическому вопросу в 1893 году, опубликованных на немецком языке в 1898 году, а на русском языке уже посмертно в 1914 году, давая определение этому термину, приводит его только по-гречески: «Но меня могут спросить, что я разумею под θεολογούμενоν. В своем существе это — то же богословское мнение, но только мнение тех, которые для всякого кафолика — более чем только богословы: это — богословские мнения святых отцов единой неразделенной церкви; это — мнения тех мужей, среди которых стоят и те, которые достойно именуются “учителями вселенныя”, οἱ διδάσκαλοι τῆς οἰκουμένης»[19].

Используется В.В. Болотовым и греческая форма множественного числа: «Θεολογούμενα я ставлю высоко, но во всяком случае не преувеличиваю их значения и думаю, что “достаточно резко” отличаю их от догмата»[20].

При склонении русское окончание приписывается к греческой форме через апостроф: «Содержание догмата — истинное: содержание θεολογούμεvov’a — только вероятное. Областьдогмата — necessaria, областьθεολογούμενον’а — dubia: In necessariis unitas, in dubiis libertas![21]

Никто разумеющий дело не властен воспретить мне — в качестве моего частного богословского мнения держаться θεολογούμενον’а, высказанного хотя бы только одним из отцов церкви, если только не доказано, что компетентный церковный суд уже признал это воззрение погрешительным»[22].

Таким образом, сам В.В. Болотов, вводя новый термин в русский текст, еще вполне осознает его непривычность и сохраняет его исходную греческую форму. Такого рода заимствования, не утратившие своего графического облика, в лингвистике относят к «варваризмам»[23].

В Предисловии же профессора А.И. Бриллиантова к публикации трудов В.В. Болотова по вопросу о Filioque 1913 года[24]термин теологумен уже оформлен как существительное единственного числа мужского рода (с отпадением греческого окончания -ον среднего рода): теологумен. Кроме того, он упоминает и других авторов, участвовавших в обсуждении работы Болотова, в частности приводит цитату из статьи А.А. Киреева 1903 г. со ссылкой на Болотова, что тот «неопровержимо ясно доказал в своем исследовании о Filioque, что… оно не догмат, а только теологумен». Это свидетельствует о графическом и морфологическом оформлении данного термина в соответствии с нормами русского языка еще до издания труда Болотова 1914 г. в ходе его обсуждения. Следовательно, к этому времени термин теологумен уже не был варваризмом для русского читателя. В таком виде он использовался в течение всего ХХ века и был воспринят в веке ХХI, в том числе в Интернете, например на православном интернет-портале «Азбука веры»[25].

В то же время в Предисловии 1931 года к изданию своего исследования о Достоевском Вяч. Иванов, находившийся в то время в эмиграции, подает этот греческий термин латиницей, понимая его в широком смысле как размышления о религии: «Троякому изучению Достоевского как автора трагического, мифотворца и религиозного учителя соответствует деление книги на размышления о трагедии (“Tragodumena”), о мифе (“Mythologumena”) и о религии (“Theologumena”)»[26]. По этому поводу дочь Вяч. Иванова в воспоминаниях об отце пишет: «Несмотря на почтительные возражения издателя, боявшегося спугнуть читателей слишком непонятными выражениями, Вячеслав настаивал, чтобы три части книги носили подзаголовки, вдохновленные дорогим сердцу автора греческим языком: Tragodumena. Mythologumena. Theologumena. Долгие споры об этих терминах дали богатую пищу для безграмотных редакторов...»[27].

На основании вышеизложенных материалов можно установить следующий путь термина теологумен в истории русского языка.

В парижском издании книги прот. Г. Флоровского «Пути русского богословия» 1937 года термин теологумен дается в кавычках[28]. В кавычках иногда подает его и в своей обстоятельной статье «Теологумены в современном богословии» священник Даниил Сысоев[29]. Обосновывая понимание, что «теологумен» — это «результат отклонения человеческой мысли от Откровения», автор использует также производные от этого термина слова: существительное «теологуменист» и прилагательное «теологуменический» (с вариантами/опечатками? «теологумист» и «теологумический»).

На основании вышеизложенных материалов можно установить следующий путь термина теологумен в истории русского языка: в конце XIX века В.В. Болотов вводит его в греческом графическом оформлении, заимствуя из трудов на западных языках Нового времени, в смысле «вероятного» «богословского мнения святых отцов единой неразделенной церкви». Однако уже в ходе дискуссии по вопросу о Filioque термин оформляется в соответствии с нормами русского языка и графически, и морфологически (в единственном числе мужского рода). В таком виде он используется в течение всего XX века, а в XXI веке от него образовываются производные (существительное и прилагательное). В конце XX века термин теологумены во множественном числе вводится в научный оборот А.Ф. Лосевым в связи с античной традицией для обозначения учений о языческих богах и космологии.

Подобно вышеприведенным существительным философумены и теологумены, термин трагодýмены восходит к форме множественного числа медио-пассивного причастия среднего рода в пассивном значении. Это причастие τραγῳδούμενα образовано от древнегреческого слитного глагола τραγῳδέω представлять трагедию, изображать в трагедии; в переносном значении: представлять возвышенно, в трагическом стиле. Глагол является отыменным образованием от существительного ὁ τραγῳδός < *τραγάοιδος участник трагического хора, трагический актер, трагический поэт[30]. Это слово состоит из основ двух существительных: τράγος козел и ᾠδή песнь, что связано с происхождением трагедии, первоначально песни, видимо, исполнявшейся при жертвоприношении козла в честь Диониса. Кроме того, по Аристотелю («Поэтика», гл. 4), трагедия «ведет свое начало от запевал дифирамба», исполнявшегося хором сатиров, которые изображались козлоподобными существами. Причастие глагола τραγῳδέω в субстантивированном виде τὰ τραγῳδούμενα встречается у Платона в значении трагедийные темы.

Известны сочинения на темы трагедий античных мифографов Асклепиада Трагильского и Демарата, сохранившиеся во фрагментах. С конца XIX века их названия проникают в издания на русском языке: первоначально в греческой или латинской графике (иногда с параллельной передачей формы слова кириллицей). Так, в труде В.В. Латышева[31]упоминается Демарат как автор неизвестного времени, под именем которого приводится, в частности, сочинение “ТРАГОДУМЕНЫ” (ΤΡΑΓΩΙΔΟΎΜΕΝΑ). «Трагодумены» Асклепиада Трагилейского помещены в списке произведений древнегреческих авторов, сохранившихся во фрагментах, в учебном пособии Н.Н. Болгова[32].

При передаче древнегреческого долгого дифтонга ωι = ῳ, в котором йота не произносилась уже в классический период (в новогреческом языке она и не пишется), она опускается и при русском фонетическом оформлении слова. Морфологически термин трагодумены адаптируется в форме множественного числа.

М.Е. Грабарь-Пассек в книге, изданной в 1966 году, дает следующие сведения: «Мы имеем лишь упоминания о том, что некоторые мифографы касались использования мифов в литературе. Так, Асклепиад Трагильский, ученик Исократа (IV в. до н. э.), написал сочинение «Tragodumena» на эту тему, но немногие сохранившиеся от него фрагменты ничего не дают»[33].

Тем не менее к концу XX века специалистам удалось на этом материале сделать существенные для филологов выводы. Так, с учетом исследований западных ученых, Д.О. Торшилов в своей монографии 1999 года подводит некоторые итоги: «Самые знаменитые «Трагедумены»[34]в шести книгах составил ученик Исократа Асклепиад из Трагила. В сохранившихся фрагментах Асклепиад, помимо подробного изложения мифов, бывавших фабулами трагедий, сравнивает версии различных поэтов и предпосылает сюжетам длинные генеалогии, ссылается на прозаических мифографов, перечисляет противоречивые варианты. <...> Идея воссоздания historiae fabulosae, мифологической системы, по трагедиям, быть может, воплощенная Асклепиадом, важна для становления фабульной мифографии»[35].

Далее автор останавливается и на «Трагедуменах» Демарата. В результате анализа его фрагмента сделаны следующие выводы: «Простота языка, отсутствие как ученого аппарата ссылок и версий, так и украшающих текст риторических фигур, насыщенность фразы глаголами, а содержания — действиями, четкое противопоставление завязки... и развязки... — всё это характеризует вполне сложившуюся фабульную форму»[36].

Таким образом, фонетическое оформление термина как трагедумена сближает его с привычным русскому читателю словом трагедия.

Следует остановиться на оформлении термина (трагедумена) в последней работе, поскольку, несмотря на уже существовавшую форму его подачи в русской традиции трагодумена, опиравшейся на греческий источник (ср. выше: ТРАГОДУМЕНЫ (ΤΡΑΓΩΙΔΟΎΜΕΝΑ)), автор следует иной традиции, основанной на латинском посредстве данного заимствования в современные языки: Tragoedumena. Греческие дифтонги οι и ωι в латинском языке отражались как oe, звучавшее как огубленное ē (ср. немецкое ö: die Tragödie), но впоследствии потерявшее свою огубленность (франц. la tragédie, англ. the tragedy)[37]. Именно таким путем в русский язык через немецкий пришло слово трагедия: «Через нем. Tragödie из лат. tragoedia от греч. τραγῳδία — от τράγος «козел» + ᾠδή «пение», потому что народные песнопения, из которых развилась трагедия, исполнялись на вакхических торжествах хором танцующих, наряженных козлами. Русск.-цслав. козьлогласование <...> представляет собой неудачную кальку с греч[еского]»[38]. Таким образом, фонетическое оформление термина как трагедумена сближает его с привычным русскому читателю словом трагедия и его производными (трагедийный, трагедийность).

Кроме названий сочинений античных мифографов, обращавшихся к мифам, использовавшимся в античных трагедиях, термин трагодумена представлен в истории русского языка как название исследований филологического и историко-культурного характера. В отношении античной трагедии его использовал Ф.Ф. Зелинский (Tadeusz Zieliński), польский и российский филолог-классик с мировой известностью, профессор Санкт-Петербургского и Варшавского университетов, член Краковской академии наук, назвав свое исследование «Tragodumena. Исследования в области развития трагических мотивов» (Известия Российской Академии наук. Пг., 1918).

И.М. Тронский в статье, посвященной Ф.Ф. Зелинскому в Литературной энциклопедии, отметил, что тот «дал метод восстановления утерянных греческих трагедий путем вскрытия рудиментарных мотивов в трагедиях более поздних авторов», и сослался среди прочих его трудов на краковское издание «Tragodumenon libri tres», Краков, 1925[39]. В данном случае интересующий нас термин приведен латиницей, но изменяется по греческому типу склонения (родительный падеж множественного числа).

Таким образом, Ф.Ф. Зелинский, продолжая линию употребления данного термина в отношении античной трагедии, переводит его из мифографии в филологию.

В 1931 году другой филолог-классик, Вячеслав Иванов, в Предисловии к изданию своего исследования о Достоевском, как уже отмечалось выше, своим размышлениям о трагедии дал название «Tragodumena». Это употребление термина, традиционно сохраняющее его латинский облик, тем не менее по существу значительно расширяет его смысл, поскольку не только отходит от исконного употребления мифографов, но и вообще переносится из области античности на тексты Нового времени.

В том же Предисловии 1931 года у Вяч. Иванова представлен и термин мифологýмена.

В том же Предисловии 1931 года у Вяч. Иванова представлен и термин мифологýмена, который также дается латиницей в форме множественного числа среднего рода («Mythologumena») и объясняется как «размышления о мифе». Причем опять-таки эти размышления касаются в первую очередь Ф.М. Достоевского, хотя там и имеются общие рассуждения о сущности мифа.

Данный термин имеет основу в древнегреческом языке, представляя собой причастие настоящего времени в пассивном значении от слитного глагола μυθολογέω, состоящего из основы многозначного существительного μῦθος речь, слово; повествование; предание, миф; сказка, басня, вымысел и уже известного нам конечного элемента -λογέω, восходящего к существительному λόγος слово. По материалам Словаря И.Х. Дворецкого[40]в античности этот глагол употреблялся в трех значениях: 1) (о преданиях и мифах у Платона и Исократа) повествовать, излагать; 2) подробно передавать, обстоятельно рассказывать (Платон); 3) сочинять, выдумывать (Платон) с приведением интересующей нас формы у Диодора τὰ μυθολογούμενα мифы о богах. Словарь Лидделл-Скотта[41]дополняет список авторов, использовавших этот глагол, и к форме τὰ μυθολογούμενα дает перевод fabulous tales со ссылкой на Аристотеля (мифологические выдумки, басни, История животных. VI 29, 578 b 24). В Словаре греческой патристики[42]глагол μυθολογέω отсутствует при наличии близкой формы μυθολογεύω рассказывать со ссылкой на «Оракулы Сивиллы».

В дальнейшем этот термин не получил большого распространения. Во всяком случае, кроме исследований о творчестве Вяч. Иванова, в которых этот термин дается латиницей, встречаются лишь отдельные употребления слова мифологумена, воспринимаемого как существительное женского рода единственного числа. Именно так склоняется оно в книге 2014 года А.Л. Хосроева, российского коптолога, специалиста по гностицизму: «В другом сочинении мифологического гностицизма находим более подробное изложение этой мифологумены»[43]или «Пространный список мифологумен, которые не ограничиваются четырьмя перечисленными, см.: Schenke, 1981, 593–594; Turner в: Barry et al., 2000, 134–139, где автор говорит о четырнадцати общих для этой разновидности гностицизма точках соприкосновения»[44]. Из последней цитаты видно, что в употреблении термина мифологумена автор опирается на труды предшественников на иностранных языках.

Исследователи наследия Вяч. Иванова термин оставляют без изменения в его латинизированной форме. Так, например, он подается в диссертационном исследовании О.Н. Склярова: «Один из разделов книги (“Mythologumena”) был написан уже в эмиграции, и центральное место в нем отводится рассмотрению мифологической природы романов Достоевского»[45]. Приводится латинскими буквами в несклоняемом виде этот термин и в статьях А.Л. Доброхотова: «”Живая Земля” в контексте мифологии Иванова указывает на развитый в части “Mythologumena” мотив женственного начала, который Иванов прослеживает во всем романном корпусе Достоевского. Русская Душа-Земля, гласит эта мифологема, томится ожиданием суженого жениха, героя Христова. Она есть женское начало сокровенного народного бытия, плененное и покинутое. Но при всей своей слабости и даже безумии, она обладает мистическим даром отличить истинного богоносца от изменника и самозванца»[46]. И далее: «Однако фактически тема осталась на уровне анализа в “Mythologumena” довольно сложной типологии женских образов — воплощений стенающей и ожидающей своего спасителя Мировой Души — в романах Достоевского»[47].

Еще более редкими, чем трагодумены/трагедумены и мифологумена, являются недавно появившиеся в русской речи слова психологýмен и филологýмен.

Таким образом, термин мифологумена, появившийся в изданиях на русском языке в латинизированной форме множественного числа, так до конца и не адаптировался к нормам русской грамматики, в отличие от приведенных Вяч. Ивановым наряду с ним терминов теологумены и трагодумены, принявших формы множественного числа по обычной модели, как это произошло с терминами философумены или пролегомены.

Еще более редкими, чем трагодумены/трагедумены и мифологумена, являются недавно появившиеся в русской речи слова психологýмен и филологýмен. Они явно созданы в современном русском языке по аналогии с термином теологумен и ему подобными. В Интернете, например, засвидетельствовано следующее высказывание: «Частное богословское мнение называют теологуменом, теологумен может быть и ересью с точки зрения догматики, но обычно не осуждается. Частное мнение о психотерапии можно назвать, например, психологуменом»[48]. Следует отметить, что предполагаемый в таком случае исходный глагол *ψυχολογέω в древнегреческом языке не представлен. Однако, видимо, и для слова филологумен основой послужили русские образцы, а не существующий слитный глагол φιλολογέω любить или вести ученые беседы. Примеры взяты из Интернета: «Этакий, значит, филологумен. Неведомый, так сказать, отцам (в лице Фасмера, например). Но вы-то его выдавали за неоспоримый факт и строили на нем свое толкование св. Иеронима, не так ли?»[49]. Речь здесь идет не о любви к ученой беседе, а о филологической трактовке, частном филологическом мнении, как и в следующей фразе: «Оставим спорные случаи суду истории, тем более что тут всегда можно иметь свои собственные филологумены»[50].

Подводя общие итоги проведенному анализу, можно сделать некоторые выводы.

Употребление подобных слов — большая редкость, связанная с той или иной ситуацией и стилем речи говорящего. Поэтому последние два слова мы можем считать окказионализмами. Тем не менее их появление нельзя не отметить.

Подводя общие итоги проведенному анализу, можно сделать некоторые выводы. Рассмотренные термины, относящиеся к сфере научной терминологии и не зафиксированные словарями русского языка:

1) являются сравнительно поздними заимствованиями, появившимися в русском языке (в основном при посредстве западноевропейских языков) в связи с развитием гуманитарного знания в конце XIX века, и находятся на разных ступенях адаптации к русской графике: некоторые из них до настоящего времени подаются параллельно греческим (и/или латинским) и русским шрифтами;

2) могут отражать как византийскую (мифологумена, трагодумена), так и западноевропейскую традицию фонетической передачи заимствований (теологумена, трагедумена), что зависит от конкретного пути проникновения слова в русский язык и уже сложившейся в нем традиции передачи родственных слов (мифологумены, ср. миф; теологумены, ср. теология; философумены, ср. философия);

3) восходят к формам причастий (все — от слитных глаголов) настоящего времени среднего рода в пассивном значении как в единственном, так и во множественном числе, субстантивация которых произошла еще в древнегреческом языке;

4) не имеют единой модели морфологического оформления: при заимствовании формы именительного падежа единственного числа среднего рода термин оформляется по мужскому роду (теологумен); при заимствовании формы именительного падежа множественного числа среднего рода в собирательном значении оформление идет по правилам образования формы множественного числа в русском языке (философумены, трагедумены, мифологумены) или по конечному гласному исходной формы — в женском роде (философумена, мифологумена);

5) сохраняя свое первоначально широкое значение рассуждения на темы: философские (философумены), мифологические (мифологумены), трагедийные (трагедумены), о богах (теологумены), могут сужать его до специального (теологумен как вероятное авторитетное богословское мнение или как частное богословское мнение);

6) понимаемый как частное богословское мнение, термин теологумен служит основой для появления окказионализмов психологумен (частное мнение в психотерапии) и филологумен (частное филологическое мнение);

7) могут перекрещиваться в своих значениях: философумены рассматривают не только философские и еретические теории, но и излагают главные черты христианского учения, сближаясь с теологуменами; теологумены в античности обозначают учения о языческих богах и космологии, что относится и к области мифологумен; трагодумены/трагедумены излагают мифы, бывшие фабулами трагедий, приближаясь к мифологуменам, а мифологумены в понимании авторов Нового времени вторгаются в область философии и богословия.

Доцент Н. К. Малинаускене

Ключевые слова: древнегреческий язык; русский язык; заимствования: философýмена, теологýмен, мифологýмена, трагодýмены, филологýмен, психологýмен.

Разделы науки: историческая лексикология русского языка (заимствования греческого происхождения: этимология, графика, фонетическая и морфологическая адаптация, семантическое развитие).


[1] Окказионгализм (в лингвистике) — индивидуально-авторский неологизм, созданный автором по существующим в языке непродуктивным словообразовательным моделям и использующийся исключительно в условиях данного контекста (см.: Розенталь Д.Э. и Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М.: Просвещение, 1976).

[2]Chantraine P. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. T. IV–I. Paris, 1977. Frisk H. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Bd. II. Heidelberg, 1970.

[3]ЭнциклопедическийсловарьФ.А. БрокгаузаиИ.А. Ефрона. Т. XXXVa. СПб.: Брокгауз-Ефрон. 1902. C. 853–854. [Электронный ресурс] URL: http://enc-dic.com/brokgause/Filosofumena–32467.html (дата обращения 02.08.2015). Ср. также: Новая философская энциклопедия: В 4 тт. / Под редакцией В.С. Стёпина. Т. 2. М.: Мысль, 2001.

[4] Православная богословская энциклопедия / под ред. А.П. Лопухина. Т. V. Петроград, 1904. Столб. 1005. Ср. также [Электронный ресурс] URL: http://churchtoday.ru/biblios/files/texts/classics/hippolytus_philosoph/000.html (дата обращения: 08.07.2015).

[5] Христианство. Энциклопедический словарь, в 2-х тт. / Ред. коллегия: С.С. Аверинцев, А.Н. Мешков, Ю.Н. Попов. Т. I. М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. С. 643.

[6] Православная энциклопедия / Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. М.: Церковно-научный центр РПЦ «Православная энциклопедия». Т. 26, 2011. С. 422–450. Ср. Т. 15. 2007. С. 224–228; Т. 20. 2009. С. 677–682. [Электронный ресурс] URL: http://www. pravenc.ru (дата обращения: 16.08.2015).

[7]Chantraine P. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. T. IV–I. Paris, 1977. Frisk H. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Bd. II. Heidelberg, 1970.

[8]ВейсманА.Д. Греческо-русскийсловарь. М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1991.

[9] Древнегреческо-русский словарь / Сост. И.Х. Дворецкий. Т. 1. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1958.

[10]Greek-English LexicoN. Compiled by H.G. Liddell and R. Scott. Oxford: Clarendon press, 1996.

[11]Lampe G.W.H. A Patristic Greek LexicoN. OxfordUniversityPress, 1961.

[12] Щетников А.И. Никомах из Герасы // Античная философия. Энциклопедический словарь / Под ред. П.П. Гайденко, М.А. Солоповой. М.: Прогресс-Традиция, 2008. С. 512–515.

[13] Лосев А.Ф. История античной эстетики: Последние века. Т. VII. Кн. I. М.: Искусство, 1988. С. 218–244 (Текст трактата в переводе на русский язык В.В. Бибихина приводится в Приложении: Лосев А.Ф. История античной эстетики: Последние века. Т. VII. Кн. II. М.: Искусство, 1988. С. 395–419. Ср. также отдельное издание перевода: Теологумены арифметики / Пер. В.В. Бибихина и А.И. Щетникова. Вступит. статья и комм. А.И. Щетникова. Новосибирск: АНТ, 2007).

[14] Там же. С. 238.

[15] Там же. С. 237.

[16] Там же. С. 238.

[17] Там же. С. 234.

[18] Мейендорф Иоанн, прот. Жизнь и труды святителя Григория Паламы // Византинороссика. 1997. С. 400–402. Следует отметить, что В.В. Болотов (Болотов B.B. К вопросу о Filioque. СПб.: Типография Μ. Меркушева, 1914) проводит различие между догматом (С. 31), святоотеческим теологуменом (С. 31–34) и частным богословским мнением (С. 34–36).

[19] Болотов B.B. Указ. соч. С. 31.

[20] Там же.

[21] Лат. necessaria — необходимое, dubia — сомнительное. In necessariis unitas, in dubiis libertas — В необходимом единство, в сомнительном свобода.

[22] Там же.

[23] Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия / Под редакцией проф. А.П. Горкина, М.: Росмэн, 2006. Ср.: «Варваризм — заимствованное слово или выражение, не полностью освоенное языком и воспринимаемое как чужеродное» (Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов. М.: Эксмо-Пресс, 2006).

[24] Бриллиантов А.И. Труды профессора В.В. Болотова по вопросу о Filioque и полемика о его «Тезисах о Filioque» в русской литературе // Христианское чтение, 1913, IV. С. 446, 449.

[25] [Электронный ресурс] URL: http://azbyka.ru/religii/konfessii/kuraev_ dogmat_48_all.shtml (дата обращения: 12.07.2015).

[26] См.: Иванов Вяч. И. Собрание сочинений. Т. 4. Брюссель, 1987. С. 485. Ср. С. 486.

[27] Иванова Лидия. Воспоминания. Книга об отце. М.: Феникс, 1992. [Электронный ресурс] URL: http://www.e-reading.by/bookreader.php/1033859/Ivanova_-_Vospominaniya._Kniga_ob_otce.html (дата обращения: 15.07.2015).

[28] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937. Репринт: Вильнюс, 1991. С. 375.

[29] Сысоев Даниил, cвящ. Теологумены в современном богословии // Благодатный Огонь. № 8. 2002. [Электронный ресурс] URL: http://www. blagogoN. ru/articles/269/ (дата обращения: 15.07.2015).

[30]Chantraine P. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. T. IV–I. Paris, 1977. Frisk H. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Bd. II. Heidelberg, 1970.

[31]ЛатышевВ.В. Известиядревнихписателей, греческихилатинских, оСкифиииКавказе. Т. 1. Греческие писатели. Вып. 1. СПб., 1893–1906, оригиналы и русский перевод. Переиздание русского перевода: Вестник древней истории. 1948. №№ 1–4. [Электронный ресурс] URL: http:// podelise.ru/docs/index–25367437–1.html (дата обращения: 25.07.2015).

[32] Болгов Н.Н. Античные письменные источники. Греция. Ч. 2. Белгород, 2000. С. 21.

[33] Грабарь-Пассек М.Е. Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе. М.: Наука, 1966. С. 297.

[34] По поводу фонетического оформления термина см. ниже.

[35] Торшилов Д.О. Античная мифография: Мифы и единство действия. СПб.: Алетейя, 1999. С. 144–145. (Ср. также: Торшилов. Д.О. О комическом цикле // Греко-латинский кабинет. Вып. 4. М., 2002. С. 32; Торшилов Д.О. Фабульный метод мифографии. Авт. канд. дисс. М., 1997. С. 9, 11).

[36] Там же. С. 145–147.

[37] Тронский И.М. Историческая грамматика латинского языка. Общеиндоевропейское языковое состояние (вопросы реконструкции). 2-е доп. изд. / Отв. ред. Н.Н. Казанский. М.: Индрик, 2001. С. 80.

[38] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. IV. М.: Прогресс, 1973.

[39] Тронский (Троцкий) И.М. Литературная энциклопедия. Т. 4. М.: Изд-во Коммунистической академии, 1930.

[40] Древнегреческо-русский словарь / Сост. И.Х. Дворецкий. Т. II. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1958.

[41]Greek-English LexicoN. Compiled by H.G. Liddell and R. Scott. Oxford: Clarendon press, 1996.

[42]Lampe G.W.H. A Patristic Greek LexicoN. Oxford University Press, 1961.

[43] Хосроев А.Л. Другое благовестие: «Евангелие Иуды»: Исследование, перевод и комментарий. СПб.: Нестор-История, 2014. С. 86.

[44] Там же. С. 31.

[45] Скляров О.Н. Неотрадиционализм в русской литературе XX века: философско-эстетические интенции и художественные стратегии. Дисс. докт. филолог. наук. М., 2014. С. 291.

[46] Доброхотов А.Л. Морфология зла в книге Вяч. Иванова «Достоевский» // Вестник ПСТГУ. Серия I. Богословие. Философия. 2010. Вып. 4 (32). С. 82–83. [Электронный ресурс] URL: http://pstgu.ru/download/1294675176.dobrohotov.pdf (дата обращения: 27.07.2015).

[47] Там же. С. 83. См. также: Доброхотов А.Л. Демонология Вяч. Иванова в книге «Достоевский» // Ф.М. Достоевский и культура Серебряного века: традиции, трактовки, трансформации. К 190-летию со дня рождения и к 130-летию со дня смерти Ф.М. Достоевского. М.: Водолей, 2013. С. 181, 186, 187. [Электронный ресурс] URL: http://www.v–Ivanov. it/wp-content/uploads/2013/05/dobrokhotov_demonologiya_ivanova_v_ knige_dostoevsky_2013.pdf (дата обращения: 27.07.2015).

[48] [Электронный ресурс] URL: http://carljung.ru/node/8721?page=7 (дата обращения: 27.07.2015).

[49] [Электронный ресурс] URL: zagloba.me›index.php… (дата обращения: 27.07.2015).

[50] [Электронный ресурс] URL: catholichurch.ru›index.php/topic/329-как- пишется-… (дата обращения: 27.07.2015).

Новости по теме

NOTAE PROSODIACAE: ОБ УДАРЕНИИ В ГРЕЧЕСКОМ ТЕМАТИЧЕСКОМ АОРИСТЕ Алексей Белов В статье рассматриваются важные как для истории языка, так и для педагогической практики проблемы акцентуации форм древнегреческого тематического аориста (типа λαβεĩν). Высказывается мысль, что нулевая ступень корня в таких аористах является не следствием окситонного ударения, а его причиной, чему приводятся в том числе и славянские типологические соответствия. Попутно ставится вопрос о полногласии / неполногласии в греческом.
АФОН И АФОНЫ. ИЗ ЗАМЕТОК ЛИНГВИСТА Лариса Маршева На вопрос, почему одна из сельских улиц в Липецкой области названа Афóны, поначалу ото всех информантов приходилось слышать однотипное и абсолютно непозитивнное: шут яго зная – старая названья. А позже в разговоре о ландшафтных особенностях этой местности выяснялось, что Афоны стоят на очень высоком, крутом берегу реки – как бы на горе. И тогда они вписались в ряд тех традиционных для деревенской микротопонимии названий, что связаны с религией.