Что есть общественный долг христианина: вглядываясь в историю Византийской империи Часть 3. Византия V–X веков — христианская империя.

Московская Сретенская  Духовная Академия

Что есть общественный долг христианина: вглядываясь в историю Византийской империи Часть 3. Византия V–X веков — христианская империя.

Иван Букарев 12645



В наши дни возрастает интерес к вопросу о степени вовлеченности христианина в общественную жизнь. Существует две радикальные, но наиболее распространенные позиции: либо самоудалиться от всех общественных процессов, предоставив судьбу страны на милость Божью, либо быть в центре внимания политической жизни и привести государственный корабль в спасительную пристань христианского вероучения. О том, каким было религиозное мировоззрение граждан в прежние века, а именно в Византийской империи христианских времен, вы узнаете в последней статье настоящего цикла.

Святой Константин Великий оставил после себя огромный потенциал к дальнейшей христианизации всего государства. Но оно не успело воспользоваться выгодой от религиозного преобразования, поскольку всё перечеркнула невозможность объединения усилий христиан в связи с еретическими расколами, внесшими разлад между верующими, что усугубило положение Римского государства: империя искала решение внутрицерковной проблемы в ущерб внешнеполитическим задачам. Результаты этого замешательства не заставили себя долго ждать.

Так религиозная нетерпимость и патриотизм ромеев не только не позволили готам встать у власти, но и обернулись истреблением всех иноземцев в столице.

Со смертью святого императора Феодосия Римская Империя вступила в смутные времена (395–476), когда господство варваров чуть не прекратило существование государства в целом: в результате междоусобиц близких к власти людей в 410 году Рим захватили готы. В связи со сложившийся политической обстановкой от ромеев-христиан требовались огромные усилия. И благодаря тому, что рядовых граждан-христиан отталкивали религиозные взгляды готов-ариан, последним не удалось закрепиться внутри страны. Такрелигиозная нетерпимость и патриотизм ромеев не только не позволили готам встать у власти, но и обернулись истреблением всех иноземцев в столице.

Важность изгнания не поддающихся ассимиляции народов понималась всеми современниками той эпохи. Философ Синесий писал: «Прежде всего надо устранить иноземцев от всех начальственных должностей и лишить их сенаторских званий. Государю надлежит очистить от них войска, как кучу пшеницы, из которой мы отделяем мякину и все то, что, произрастая, вредит настоящему зерну»[1].

В связи с запутанностью политической ситуации и бессилием императорской власти, Западная Церковь заняла выжидательную позицию, стараясь абстрагироваться от грядущих катастроф.

Однако борьба с варварами продолжалась. Отчаявшись, римляне однажды даже вернули культ старых богов и стали обвинять христиан во всех бедах и в их нерадивом служении Империи. В то же время воодушевленные успехами на Востоке, где готы получили серьезный отпор от местного населения, римляне тоже стали проводить чистку в своих рядах, но у них получилось все с точностью наоборот — изгнав варварских военачальников, Рим не нашел им достойной замены. В связи с запутанностью политической ситуации и бессилием императорской власти, Западная Церковь заняла выжидательную позицию, стараясь абстрагироваться от грядущих катастроф. В связи с этим становится понятно, откуда появились слухи о инфантильности христиан. После смерти святителя Амвросия Медиоланского на Западе уже не было ярких церковно- политических лидеров, в которых так нуждалась Империя, а на Востоке, наоборот, в это время рождается огромное количество проповедников, которые занимали довольно смелые позиции в отношении внутренней и внешней политики: в Константинополе влияние церковных деятелей было так велико, что даже рядовые монахи могли отлучить императора от власти[2].

Особенно показателен в этом плане был V век. А рубеж IV и V веков был связан с проповеднической деятельностью святителя Иоанна Златоуста, чье пастырское служение вошло в конфликт со светской властью. И хотя святитель не обладал таким влиянием, как Амвросий Медиоланский, он был очень популярен среди простого народа за свою непримиримость в области соблюдения христианской морали. Бичуемая с Константинопольской кафедры государственная власть столкнулась с тем, что святитель Иоанн стал требовать для духовенства больше почета, чем имели государственные чиновники[3]. И хотя императорская власть отправила дерзкого проповедника в ссылку, его идеи нашли широкий отклик среди восточного духовенства.

С 457 года патриарх Константинополя участвует в коронации императора, показывая тем самым, что признание Церковью нового правителя, есть своего рода признание законности и Богоугодности нового режима.

С 457 года патриарх Константинополя участвует в коронации императора[4], показывая тем самым, что признание Церковью нового правителя, есть своего рода признание законности и Богоугодности нового режима. Участие Церкви в венчании на царство было настолько значительным для всей церемонии, что в скором времени все прочие традиции либо исчезли (поднятие на щит), либо отошли на второй план (признание синклитом и народом). А в 468 году был издан указ, что только православные могли занимать царский трон.

В 476 году был свергнут малолетний правитель Рима, а императорские регалии отосланы в Константинополь со словами: «Как солнце одно на небе, так и на земле должен быть лишь один император»[5]. Запад пал. Причина падения Рима не в том, что на его долю пришлось больше испытаний, а в слабости римских правителей и не сплоченности граждан, когда власть перешла в руки людей, радеющих лишь о собственной выгоде, — в руки варваров по крови и по духу.

Народ Восточной части Империи гораздо активнее участвовал и в церковной жизни, чем их западные собратья.

Помимо религиозных разногласий, христиане-мелхиты и христиане-монофизиты отличались и своим отношением к общественному долгу.

В связи с расколом, когда от Церкви отошли монофизиты и несториане, православных стали называть мелхитами (мелкитами), что значит царские христиане, верные царским указам и власти. Помимо религиозных разногласий, христиане-мелхиты и христиане-монофизиты отличались и своим отношением к общественному долгу. Когда через двести лет пришли арабы, православные хоть как-то боролись с захватчиками, в отличие от еретиков, которые радостно открыли свои врата завоевателям, решив, что лучше подчиниться мусульманам, чем христианскому императору.

Таким образом, в период смутного времени Византии, когда страна раздиралась бесконечными вторжениями и восстаниями варваров, а в Церкви шли напряженные столкновения православных с ересями, христианин просто не мог оставаться в стороне от всех политических процессов, и лишь активная борьба жителей Восточной Империи с внешними угрозами позволила римлянам пережить этот период.

Участие рядовых христиан в политической жизни Империи становится еще более активным со второй половины V века, когда жизнь в столице превратилась в настоящую арену борьбы. Так, Евагрий Схоластик, автор «Церковной Истории», в своих трудах особо выделяет понятие «христианский народ», употребляя при этом слово «Δήμος», которым обозначали народ как граждан с политическими правами[6], очевидно, от этого слова и произошло название «димы». В Византии этих фракций было четыре: самыми влиятельными были венеты (синие) и прасины (зеленые), менее значимыми являлись левки (белые) и русии (красные)[7].

Прокопий Кесарийский, говоря о партиях (димах), характеризовал их политическое значение как крайне негативное: «В сравнении с победой над соперниками для них ничто ни божьи, ни человеческие дела... и если отечество оскорблено в самом существенном, это их нисколько не беспокоит, лишь бы их партии было хорошо...»[8]

Исходя из исторических событий в Византии V–VI века, можно сделать вывод, что когда речь шла о защите истины, христианин имел право на любую форму ее защиты, даже встав на позицию силы. И то, с каким уважением и сочувствием относились православные, например, к Виталиану, выступившему против монофизитского императора в качестве борца за православие в 514 году во Фракии, это подтверждает[9].

Так защита веры, начиная с конца V века, становится первым долгом римлянина, исполнение которого может оправдать даже мятеж.

Так защита веры, начиная с конца V века, становится первым долгом римлянина, исполнение которого может оправдать даже мятеж. В связи с этим святой император Юстиниан (482–565) стал подлинным воплощением римского долга: «Освободить римскую землю от господства иноплеменных варваров и арианских еретиков, дабы восстановить Империю в ее старых границах как единственную римскую православную христианскую державу»[10]. Однако все усугубила политика императора против всех цирковых партий: он стал административными мерами пресекать их деятельность, что обернулось восстанием. А димы, хоть и были цирковыми фракциями, являлись одним из средств выражения христиан — подданных Империи, своей гражданской позиции. Ибо народные и общественные дела в Византийской империи решались на ипподроме; он также являлся собранием представителей городских классов[11], и там выражали народное мнение даже императору, если тот присутствовал на играх.

Однако мятеж, в котором приняли участие не только лица светские, но и духовные, был жестоко подавлен. Около 30 тысяч граждан пало от мечей верных слуг Государя[12]. Однако восстание «Ника» не было единственным прецедентом в этом периоде — множество мятежей происходило в разных частях империи, что свидетельствует нам о невероятной озабоченности широких масс общественными делами, раз могли вооруженным путем требовать от власти уступок[13].

Современники этой эпохи не мыслили свое существование в отдельности от государства (так называемая частная жизнь). Политическая инфантильность была неприемлема для христианина.

Таким образом, как видим, современники этой эпохи не мыслили свое существование в отдельности от государства (так называемая частная жизнь). Политическая инфантильность была неприемлема для христианина (если только он не уходил в монашество, хотя и здесь вопрос не закрыт). Хотя часто выступление народа, под руководством димов, носило стихийный характер, и, порой, было ошибочным.

В конце концов обоюдная борьба Империи и Церкви привела к юстиниановской идеи симфонии, законодательно закрепив друг за другом определенные обязательства.

Кроме того, в ранневизантийском периоде Церковь активно участвовала в общественных и политических делах Империи. В свою очередь, императоры также не оставляли духовные проблемы где-то в стороне. Причем никто не возмущался этим фактом, а византийцы рассматривали существующий порядок вещей как само собой разумеющийся: как император, так и церковные иерархи считали своим долгом помогать друг другу. В конце концов обоюдная борьба Империи и Церкви привела к юстиниановской идеи симфонии, законодательно закрепив друг за другом определенные обязательства.

Но вместе с тем в Византийском обществе, помимо идеи долга правителя перед своими, существовала и идея превосходства императорской власти над законами и его неподсудности[14]. Считали, что только перед Богом император будет держать ответ.

Таким образом, к VII веку византийское сознание рассматривало христианина, как Homopoliticus(с лат. «человек политический»), неразрывно связанного с судьбой своей страны и веры. Эти идеи и легли в фундамент византийской государственности.

VII век стал переломным не только в истории Византии, но и в значительной степени эта эпоха изменила лицо мира: появилось новое учение — ислам. Через восемь веков под натиском его последователей будет разрушена христианская Империя.

Этот век стал переломным, по мысли ряда византинистов, еще и потому, что это было время разрыва с римскими традициями и идеалами[15]. Окончательно исчез из официальных постановлений латинский язык, а в 629 году император Ираклий заменяет все римские титулы на греческий βασιλεύς, то есть «царь»[16]. Отныне этот титул прилагался только к византийским царям.

Персы похитили Животворящий Крест Господень, и в результате война с ними стала религиозным долгом всех византийцев.

Кроме того, состояние, в котором оказались византийцы в начале VII века, можно назвать катастрофическим. Персы, а затем арабы поставили под вопрос само существование Империи. Персы похитили Животворящий Крест Господень, и в результате война с ними стала религиозным долгом всех византийцев. Кроме того, смысл победы над огнепоклонниками заключался не в территориальных приобретениях Империи, а в возвращении Животворящего Креста[17], и эти походы даже отразились в литургической жизни Церкви: появился праздник Воздвижения Креста, а гимн «Взбранной Воеводе» вошел в православную гимнографию.

Но, несмотря на непопулярность Ираклидов и трудную как внутреннюю, так и внешнюю политическую обстановку, в VII веке в сознании ромеев понимание власти мистически сакрализуется. Так, во время крестин своего сына император Ираклий расправился со своим недругом Криспом, обратившись с вопросом к Патриарху, синклиту и народу: «Кого оскорбляет обижающий императора?», на что собрание ответило: «Бога, сделавшего императором». Тогда Ираклий обвинил Криспа в богохульстве, и никто не встал на защиту некогда могучего царедворца[18].

В этот век бывало, что Церковь благословляла одного правителя и участвовала в свержении другого, приносящего очевидный вред Отечеству, хотя в последующие время, когда на престоле будут сидеть государи-еретики и иконоборцы, но успешные в своей общественной деятельности императоры, Церковь не пыталась их ликвидировать, хотя, казалось бы, и имела на это право. Можно только подчеркнуть эту тонкую грань, где духовная власть могла переступить через свои законные рамки ради общественной пользы.

Особое положение было на Западе, а именно в Риме, где Церковь осталась единственным сильным институтом в Италии, которая хоть как-то могла уберечь простых людей от зверств варваров. Римская Церковь самостоятельно боролась с общественными бедствиями. Именно вокруг нее и сплачивались христиане, и вскоре только в ней они и видели ту силу, могущую их защитить от всех бед, поскольку Империя была далеко и занималась своими проблемами.

Будучи во всем почти самостоятельными владыками, папы оставляли за императорами лишь формы светской власти.

Будучи во всем почти самостоятельными владыками, папы оставляли за императорами лишь формы светской власти, такие как подписание международных договоров[19], в остальном же они все более и более становились независимы. Так, VII и VIII века стали завершающими в формировании самостоятельного папства. В эти два столетия Империя была раздираема двумя ересями: монофелитской и иконоборческой, и Риму пришлось отстаивать православную веру.

Конечно, долгом Церкви не являлось развитие и приведение в жизнь некоторых политических программ. Продолжая традицию святого Юстиниана, преподобный Максим Исповедник настаивал на четком разделении сфер деятельности Государства и Церкви: они не должны мешать друг другу в исполнении своих миссий. Отсюда появилась и идея постригать в монахи своих политических противников, поскольку, облачаясь в священный сан, они уже не могли рассчитывать на государственные посты.

Но жизненные реалии оказались более сложными, чем теоретические построения западного святого отца. Проповедь христианства и его защита рассматривались как первая задача Империи. Поэтому с введением монофелитства как государственной религии, Церковь встала по другую сторону баррикад. И когда на мировую арену пришли арабы, Византия была раздираемы тремя церковными фракциями: православные, монофизиты и монофелиты, в результате чего исламу христиане не смогли ничего противопоставить.

Подданные Империи проявили какое-то равнодушие к земной судьбе своего Отечества, видя во всем кару Божью.

Таким образом, Эпоха Ираклидов (610–717), блистательно начавшись, стала временем глубокого гражданского кризиса, охватившего население Византии. Подданные Империи проявили какое-то равнодушие к земной судьбе своего Отечества, видя во всем кару Божью. Колебание императоров от монофелитов к православию не способствовало консолидации верующих вокруг власти предержащих, и, наверное, единственное, что удержало Империю от развала, это деятельное участие Церкви в общественной жизни, когда духовным лидерам зачастую приходилось брать на себя вполне светские обязанности.

Иконоборческий период (717-867), наверное, один из ярчайший периодов византийской истории, в котором были затронуты все стороны общественной жизни и все социальные слои Империи. Это было время, когда христианин не мог безучастно оставаться в стороне от событий и ожидать, что решит Император или Собор. Причина зарождения иконоборчества и неоднозначность этого движения заключались в сложности политической и религиозной ситуации на Востоке. Ислам, значительно потеснив имперские территории, выдвинул христианам претензии в идолопоклонстве. И мусульмане, и иудеи ссылались на Ветхий Завет, запрещающий изображение Бога. Кроме того, к первой половине VIII века иконы во многих местах приобрели такое почитание, что священники соскабливали с них краски и добавляли в Причастие. Естественно, такая практика возмущала просвещенных христиан и требовала прекращений этих суеверий[20]. Так иконоборчество было поддержано императорами.

Однако иконоборческий императорский эдикт был ознаменован сразу же первыми жертвами: разъяренная толпа убила чиновника, ударившего секирой икону Спасителя. На этом фоне не только на Западе, но и на Востоке граждане и священнослужители выступали за независимость Церкви, рискуя своей жизнью: они считали своим долгом вести борьбу с иконоборцами-императорами, считая их еретиками. По своей напряженности это время отдаленно напоминает ту борьбу, которая вспыхнет в Европе в начале XVI века.

Неестественное противостояние интересов Государства и Церкви привело к тому, что на самом деле сложно сказать, какая из партий, иконоборцы или иконопочитатели, вели себя человеколюбивее.

Так же, как и в эпоху Реформации, в Византии был поднят вопрос о государственной целесообразности некоторых материальных положений религии. Вопрос о борьбе с суевериями, т. е. с иконами, быстро перешел к вопросу о секуляризации церковных земель и о национализации материальных ценностей Церкви. Вопрос этот сложен еще и тем, что за сто лет до иконоборчества Православная Церковь безвозмездно передала государству свое золото для борьбы с врагами империи, почему же через сто лет данная проблема встала так остро, непонятно. Неестественное противостояние интересов Государства и Церкви привело к тому, что на самом деле сложно сказать, какая из партий, иконоборцы или иконопочитатели, вели себя человеколюбивее.

Сложность периода и отсутствие неангажированных источников делает затруднительной его оценку. Но об одном можно судить точно: борьба, которая разгорелась с таким ожесточением между двумя партиями, была продиктована христианским чувством долга и невозможностью бездействовать, когда речь идет о чистоте веры и выживания государства.

Политика Империи, наконец, не расходилась с религиозным пылом своего народа, что позволило Византии объединиться и начать свое очередное возрождение.

В конце IX и X веке иконоборческий вопрос, терзавший страну много лет, истощил себя и ушел в область государственных интересов, и общество стало более обращать внимание на политическое состояние христианского государства.

И хотя церковные проблемы не исчезли из жизни Византии, именно в это время активизируется социальная ответственность византийцев. В армии наблюдается огромное количество инициативных и смелых людей, которые самоотверженно старались принести Империи благо, при этом не было той негативной римской тенденции, когда удачливые полководцы терзались желанием примерить на себя царский венец. Безусловно, многие внешнеполитические успехи Византии в этот период обязаны не только деятельности императора, но и этой жертвенности ромеев, в которых после стольких смутных лет проснулись имперские инстинкты. Политика Империи, наконец, не расходилась с религиозным пылом своего народа, что позволило Византии объединиться и начать свое очередное возрождение.

Таким образом, долг христианина в Византийском государстве, так или иначе, был неотрывно связан с радением о благополучии двух институтов — Церкви и Империи. На этом фоне объяснимо даже рождение ересей и восстания против императорской власти. В частности, Евагрий Схоластик видел их причину в том, что христианам свойственно делать лучше, чем было, поэтому еретики и вводили новые, более «точные» формулировки[21]. Это утверждение перекликается с Феофилактом Симокаттой[22], который утверждал, что для существования Империи требуются правители лучше, чем были, иначе будет поколеблено основание Ромейского государства, отсюда и восстания — желание поставить более достойного правителя.

Букарев Иван Олегович


Также предлагаем Вашему вниманию фильм:

Ключевые слова: история, Рим, Византия, империя, долг, отечество, христианство, иконоборчество, Церковь, власть

[1] Дашков С. Б. Императоры Византии. — М.: Красная площадь, АПС-книги, 1996. — С. 29.

[2] Величко А. М. История Византийских императоров: в 5 т. Т. 1. — М.: Фив, 2009. — С. 346.

[3] Иоанн Златоуст, свт. Избранные беседы о повседневных вопросах христианской жизни. — М.: Отчий дом, 1999. — С. 475.

[4] Дашков С. Б. Императоры Византии. — М.: Красная площадь, АПС-книги, 1996. — С. 21.

[5] Там же. С.44–45.

[6] Евагрий Схоластик. Церковная история: в 3 т. Т. 1. — СПб.: Алетейя, 2001. — С. 52.

[7] Удальцова З. В. Византийская культура / Отв. ред. Е. В. Гутнова. — М.: Наука, 1988. — С. 80.

[8] Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. — СПб.: Алетейя, 1998. — С. 64–65.

[9] Острогорский Г. А. История Византийского государства. — М.: Сибирская благозвонница, 2011. — С. 111.

[10] Там же. С. 113.

[11] Успенский Ф. И. История Византийской империи: в 3 т. Т. 1. — М.: Астрель; АСТ, 2001. — С. 480.

[12] Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. — СПб.: Алетейя, 1998. — С. 68.

[13] Чекалова А. С. Константинополь в VI веке. Восстание Ника. — СПб.: Алетейя, 1997. — С. 258–259.

[14] Дашков С. Б. Императоры Византии. — М.: Красная площадь, АПС-книги, 1996. — С. 59.

[15] Успенский Ф. И. История Византийской империи: в 3 т. Т. 2. — М.: Астрель; АСТ, 2001. — С. 3.

[16] Острогорский Г. А. История Византийского государства. — М.: Сибирская благозвонница, 2011. — С. 157.

[17] Успенский Ф. И. История Византийской империи: в 3 т. Т. 2. — М.: Астрель; АСТ, 2001. — С. 60.

[18] Дашков С. Б. Императоры Византии. — М.: Красная площадь, АПС-книги, 1996. — С. 124.

[19] Успенский Ф. И. История Византийской империи: в 3 т. Т. 2. — М.: Астрель; АСТ, 2001. — С. 100.

[20] Там же. С. 255.

[21] Евагрий Схоластик. Церковная история: в 3 т. Т. 1. — СПб.: Алетейя, 2001. — С. 138.

[22] Феофилакт Симокатта. История. — М.: Изд-во Аккад. наук СССР, 1957. — С. 28.

Новости по теме

Что есть общественный долг христианина: вглядываясь в историю Византийской империи Часть 2. Рождение христианской империи (IV век) Иван Букарев Решительный удар по отмирающему язычеству был нанесен святым Константином Великим: годы его правления сопровождались активным проникновением во все сферы государственного и военного управления христиан, которые смогли удержать свои позиции, несмотря на реваншисткие попытки языческой партии. Становление христианства в Римской империи совпало по времени с тяжелыми политическими потрясениями, охватившими государство. Как видно из последовательности событий,  христиане не отделяли религиозную жизнь от общественной, что благотворно сказалось на решении политических задач империи.