Очерки о Валааме. Глава V. В скиту

Московская Сретенская  Духовная Академия

Очерки о Валааме. Глава V. В скиту

Алексей Лысенко 5620



Это пятая часть паломнического рассказа, повествующего о Валааме и жизни на нем. Здесь вы узнаете одну интересную историю, которой соответствует известная поморская поговорка: кто в море не ходил, тот Богу не молился.
Волны со страшной силой одна за другой бились об лодку. И без того плохую видимость уменьшал не прекращающийся ливень, словно сплошной стеной окруживший маленькое суденышко.

— Смотри внимательнее вперед! — кричал мне исполняющий обязанности капитана монах Иринарх. — Если бревно попадется, то нам может дно оторвать!

«Господи спаси и сохрани!» — только и думал я в тот момент, стараясь хоть что-то разглядеть в ночной темноте.

 

...А началось все с того, что в один из летних дней, начитавшись историй из Отечника, я прогуливался по острову и размышлял о скитской жизни. Мне она представлялась чем-то таинственным, наполненным молитвой, страшной духовной борьбой и строжайшей аскезой. Впрочем, таковой она и является — об этом знает каждый, кто читал жития наших святых подвижников.

Больше всего мне было непонятно, как монахи-отшельники воевали с бесами, которые являлись им воочию. Для старцев это было такой же повседневностью, как для нас компьютеры, мобильные телефоны и прочие гаджеты. Впрочем, некоторые люди не видят особой разницы между бесами и современными устройствами.

Всё-таки насколько гармонично сочетаются местные храмы с природой!

В таких раздумьях я пришел к одному из скитов. Пристроившись на один из нагретых солнцем камней, я стал любоваться прекрасным видом. Всё-таки насколько гармонично сочетаются местные храмы с природой! Конечно, это неспроста.

В XIX веке Валаамский монастырь стал крупнейшей обителью всего русского Севера. Его посещали государи, известные писатели, художники, музыканты. Слава Валаама распространилась не только по России, но и за ее пределами.

Обитель имела свое производство. Повсюду строились новые каменные церкви вместо деревянных. Все это стало возможным во многом благодаря заслугам игумена Дамаскина, который почти полвека был настоятелем Валаамского монастыря. Интересно, что на эту должность он был назначен по рекомендации святителя Игнатия (Брянчанинова), в ту пору архимандрита. Святитель Игнатий, приехав с инспекцией на Валаам, по поручению Синода, сумел разглядеть в простом монахе-отшельнике будущего игумена, ставшего впоследствии главным строителем монастыря, а для монастырской братии настоящим отцом.

Архитектор Горностаев построил девять зданий на Валааме, восемь из которых существуют до сих пор.

В 1840-х годах игумен Дамаскин начинает поиски архитектора для благоустройства обители, и архимандрит Игнатий рекомендует ему для этого благого дела молодого и перспективного русского зодчего Алексея Максимовича Горностаева. Архитектор Горностаев построил девять зданий на Валааме, восемь из которых существуют до сих пор. Одно из них — храм во имя святителя Николая Чудотворца на Крестовом острове, который встречает всех приплывающих в Монастырскую бухту и вот уже более 150 лет является одним из самых узнаваемых символов Валаама.

Рядом с храмом по проекту того же архитектора был возведен двухэтажный келейный корпус. Так возник Никольский скит. Иноки стали завозить на Крестовый остров землю. Вскоре здесь разбили фруктовый сад, высадили клены, ясень, сирень. Интересно, что одной из функций Никольского скита было несение особой таможенной миссии — здесь досматривали приплывающие корабли на наличие спиртного и табака: монастырский устав строго запрещал ввозить подобную продукцию.

Сейчас Никольский скит — один из немногих полноценно действующих. Здесь постоянно проживают несколько монахов во главе с начальником скита и трудники, которые помогают по хозяйству.

Уже давно я хотел пожить в скиту, и Никольский представлялся мне подходящим местом. Как-то после воскресной службы я подошел к отцу Гедеону, начальнику Никольского скита, и попросил взять меня на некоторое время. Отец Гедеон благословил, предупредив меня об особенностях скитской жизни: маленький коллектив, пойти некуда, много работы. Плюс ко всему в скиту несут особое послушание — чтение Псалтири всю ночь по очереди.

Мне отвели место в чулане под крышей; там хранились веники и разная мебель. На послушание определили в теплицу. Вместе с иноком Александром мы занимались выращиванием огурцов и помидоров. В тот год на Валааме лето выдалось очень душным, и каждый час приходилось окунаться в холодное Ладожское озеро — благо до него было пару шагов: Крестовый остров, на котором расположен скит, совсем крохотный.

Свободного времени практически не оставалось — работы было много: кроме послушания в теплице, нужно было собирать клубнику, поливать огород, ходить за продуктами на усадьбу, помогать на кухне и много чего еще. А ночью по благословению начальника скита читать один час Псалтирь с синодиками в домовом храме. Так, размеренно, но довольно насыщенно проходила скитская жизнь.

Спустя пару недель ко мне подошел монах Иринарх и передал, что мне поручено новое послушание — отправиться на рыбалку. Что ж, это показалось гораздо интереснее, чем весь день изнывать от жары в душных теплицах. Отец Иринарх сказал, какие вещи взять с собой, и мы с утра стали готовиться к большому плаванию.

Погода была отличной, на озере стоял редкий для этого времени года штиль.

На следующий день, пообедав, загрузили все необходимое в катер. Погода была отличной, на озере стоял редкий для этого времени года штиль. На большой скорости катер помчал по водной глади все дальше и дальше от острова, пока его зеленые берега не скрылись за горизонтом. Дело в том, что рыба водилась в особенных местах — километрах в восьмидесяти от Валаама, и там, по словам отца Иринарха, нас ждал большой улов валаамского сига.

Я не мог нарадоваться новому послушанию. Еще бы! Катишь себе с ветерком по озеру, наслаждаешься бескрайним простором, вдыхаешь чистейший воздух — красота! Спустя полтора часа мы прибыли на место. Вокруг никого: только мы и рыба. Закинув несколько спиннингов, стали ждать улова. Надо сказать, что отец Иринарх профессионально подходил к делу: у него был установлен эхолот, который показывал, где должна быть рыба.

Однако клева все не было. Мы несколько раз переезжали с места на место, но все попытки не увенчались успехом: ни одной рыбешки. Прошло несколько часов, солнце начало потихоньку клониться к горизонту. Наконец, мы поймали пару маленьких, размером с ладошку окуньков. Это нас немного воодушевило.

— Сейчас, пойдет! — приговаривал отец Иринарх. — Не может не пойти. Я эти места давно присмотрел.

Я с надеждой слушал инока, но оптимизм был уже на исходе. Тем временем солнце уже почти село и неожиданно появился небольшой ветер.

— Что-то волны начинаются, — сказал я, надеясь, что мы поедем обратно.

— Да нет, сегодня не должно штормить, — успокаивал меня наш капитан, попивая чай из термоса,— можно даже до утра сидеть.

Ветер становился все сильнее. Вдалеке показались черные тучи. Начало слегка покрапывать.

Сидеть здесь до утра мне совсем не хотелось, и я уже перестал смотреть на поплавки. А ветер становился все сильнее. Вдалеке показались черные тучи. Начало слегка покрапывать.

— Ладно, что-то и в правду погода портится, — спустя некоторое время, произнес отец Иринарх, и мы стали сворачивать удочки.

Но в это время озеро уже не на шутку начало пениться и бурлить, ударяя об лодку с разных сторон. Мы взяли курс на Валаам, но по таким волнам ехать быстро было нельзя. В темноте казалось, что мы вообще стоим на месте. Отец Иринарх держал руль, а я обеими руками вцепился в борт, подпрыгивая на волнах, словно на американских горках. Вода стала уже немного накрывать лодку, то спереди, то по бортам, и иногда казалось, что скоро волны накроют нас полностью.

Не помню, чтобы до этого момента молитва была у меня столь сердечной и внимательной — именно такой, какой я и ожидал научиться в скиту. Но, конечно, не так я себе представлял «обучение»...

В этот самый момент отец Иринарх и сказал мне смотреть вперед, чтобы не попалось бревно. Легкий пластиковый корпус лодки действительно бы мог разлететься на щепки от удара, и страшно было представить, чем это могло закончиться. Не помню, чтобы до этого момента молитва была у меня столь сердечной и внимательной — именно такой, какой я и ожидал научиться в скиту. Но, конечно, не так я себе представлял «обучение»...

К счастью, шторм постепенно стихал. Тучи рассеивались, хотя волны по-прежнему были очень сильные. Часа три или четыре добирались мы до Валаама, и уже к рассвету, наконец, увидели вдалеке купол родного Никольского храма. Мы причалили к берегу, и я не мог нарадоваться тому, что хожу по земле. Весь следующий день я провел в кровати. Мне снились волны, бревна и валаамский сиг.

Пробыв в скиту еще некоторое время, я вернулся на усадьбу с новыми впечатлениями и кое-каким духовным опытом сердечной молитвы.

Алексей Лысенко, семинарист III курса

Новости по теме

Очерки о Валааме. Часть IV. Праздников Праздник Алексей Лысенко Пойдешь по часовенкам – много их в разных уголках. Пропоешь там – вдвоем ли с кем или один – «Христос воскресе»! Кроме нас, братии – нигде никого, и так непривычно это состояние свободы! Не надо никуда торопиться, спешить, не боишься никуда опоздать на какое послушание, что-то упустить. Единственный был такой день в году – длинный, длинный, тянется, как бы без конца – и всюду попадешь, куда хочешь, и любуешься до отказа, гуляешь! Душа радуется!
Из воспоминаний игумена Филимона (Никитина) о Валааме
О вере истинного ученика Христова Митрополит Тихон (Шевкунов) О какой же вере истинного ученика Христова идет речь, и как эту веру достичь? Все мы признаем себя верующими в Бога и почитаем веру главным и самым драгоценным сокровищем своей жизни. Но надо знать, что вера бывает разной и проверять себя, на какой ступени веры мы стоим.
АНТОЛОГИЯ СЕМИНАРСКОЙ ЖИЗНИ. ВОСПОМИНАНИЯ И.Я. ПОРФИРЬЕВА, ПРОФЕССОРА РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ КАЗАНСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ Иван Яковлевич Порфирьев Литература о духовных семинариях, их учащихся и учащих до сих пор остается мало известной даже в православной читающей аудитории. Между тем художественные произведения, мемуарные записки и публицистически очерки, которые, являясь весьма специфическим историческим свидетельством, посвящены внутреннему и внешнему описанию духовных школ, позволяют узнать много интересного об учебном процессе, досуге, быте, фольклоре семинаристов.

Ярослав

Как всегда интересно. Спасибо!
А еще не могу понять, в каком "звании" автор поступил в Валаамский монастырь - трудник, послушник?

Ответить

Слфья

Спасибо, очень интересно!

Ответить