15 ЛЕТ ВОЗРОЖДЕНИЯ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ В СРЕТЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ. ИЕРОМОНАХ ЛУКА (АУЛЕ): «ЗНАНИЯ – ПРОЧНЫЙ ФУНДАМЕНТ ДЛЯ СТРОИТЕЛЬСТВА СПАСЕНИЯ ДУШИ»

Московская Сретенская  Духовная Академия

15 ЛЕТ ВОЗРОЖДЕНИЯ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ В СРЕТЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ. ИЕРОМОНАХ ЛУКА (АУЛЕ): «ЗНАНИЯ – ПРОЧНЫЙ ФУНДАМЕНТ ДЛЯ СТРОИТЕЛЬСТВА СПАСЕНИЯ ДУШИ»

Иеромонах Лука (Ауле) 14592



– Отец Лука, расскажите, пожалуйста, как вы оказались в Сретенском монастыре?

– Я пришел в Сретенский монастырь в 1996 году, в декабре. У меня здесь был друг Роман Данелян – сейчас иеромонах Клеопа, он за полгода до этого оказался в обители. Мы с ним дружили с самого детства и вместе, можно сказать, пришли к вере, стали ходить в храм, причащаться Тела и Крови Христовых, беседовать о Боге. Мы жили с ним в одном городе – в Адлере, в одном доме, в одном подъезде, только я жил на пятом этаже, а он – на первом. Когда Роман ушел в монастырь, я решил съездить к нему в гости, проведать его. Ну вот, проведал, и теперь живу в обители.

– Ваши близкие знали, что вы уходите в монастырь?

– Я ушел в монастырь в один день. Сказал своим домочадцам, что ухожу, что жить в миру больше не могу. Утром встал, купил билет, сел в поезд и уехал. Это было все в один день.

– Батюшка, а вы помните свой первый день в монастыре?

– Это незабываемый день! Было раннее утро. Я зашел в келью: отцы Клеопа (тогда еще Роман) и Нафанаил (тогда еще Давид) спали. Я оставил сумку в келье и пошел в храм. А там отец Тихон как раз вышел говорить проповедь. И первые его слова были: «Сегодня святое Евангелие благовествует нам о том, как Господь вышел на берег, в страну Гергесинскую, и его встретил бесноватый». Я опустил голову и заплакал: «Это я – гергесинский бесноватый». Эту проповедь я запомнил на всю жизнь.

– Отец Лука, а чем запечатлелся в памяти ваш первый разговор с отцом наместником?

 Он сказал: «Приехал к нам – молодец! Куда же мы тебя определим на послушание? Давай-ка, иди, посуду мой». – Я сказал: «Батюшка, с радостью великой буду мыть посуду». – «А где ты остановился». – «У Романа и Давида». – «А где ты спишь, на чем?» – «Это неважно, я и на полу посплю, мне все равно». А Роман начал говорить: «Нет, нет, батюшка, он будет спать на кровати, а я буду – на полу». И мы начали с ним спорить. В конце концов, отец Тихон нас остановил и сказал: «Я буду спать на полу». Мы все засмеялись. Это была первая моя с ним беседа.

– Сколько времени вы несли послушание в трапезной?

– В трапезной я работал где-то около полугода. С утра и до вечера, а иногда и до раннего утра приходилось готовить. Работало нас в трапезной совсем немного – по три-четыре человека. Было две смены, у поваров был отдых, и они чередовались – через два дня. А у нас, послушников, отдыха не было даже в воскресенье. Делали мы все: и посуду мыли, и продукты на следующий день заготавливали, и рыбу чистили, накрывали и убирали со столов, мыли полы… И я был бесконечно счастлив. Знаете, если бы наместник дал мне и сейчас послушание мыть посуду в трапезной, я бы с радостью согласился.

– Сейчас в храме прекрасная система озвучивания: каждое слово чтеца, каждый звук хора слышны в любом уголке храма. Как получилось, что вы встали на послушание радиотехника?

– Когда я пришел в монастырь, то хотел закопать свой талант в землю. Считал, что электроника – дело нехорошее, нечистое. А Господь меня смирил и дал это послушание, чтобы я больше глупостей не говорил и не думал. Если применять радиоэлектронику во благо, если это служит людям, которые благодаря хорошему звуку назидают свои души словом Божиим, ничего крамольного в таком умении нет.

Послушание свое я несу уже более десяти лет. Началось с того, что на прославление священномученика Илариона нужно было сделать трансляцию с колокольни. Туда, где находились часы, надо было поставить колонку, чтобы было слышно богослужение. И отец эконом заявил обо мне тогда в первый раз, сказав, что мы напрасно нанимаем каких-то специалистов, ведь у нас есть человек, который в миру занимался компьютерными системами. Ну и мне дали первое послушание – сделать «озвучку» на колокольне. Затем это дело потихоньку стало развиваться. Потом заболел инок Владимир, который занимался в монастыре телефонной связью. И мне поручили срочно решать вопрос с телефонной станцией. Я купил новую систему, все переделал. Сейчас у нас в монастыре очень мощная телефонная станция, которую можно считать одной из лучших систем. А главное – у нее большой потенциал.

– Отец Лука, расскажите, какой была жизнь братии, когда Сретенский монастырь только начал восстанавливаться?

– Конечно, раньше жизнь в обители была другой. Братии было немного. Мы вместе молились. У нас было правило в храме. В конце обязательно испрашивали друг у друга прощение. Служились ночные службы, по-моему, два раза в неделю: с трех до пяти ночи. Все послушания без исключения, в том числе и в храме, несли насельники. Это очень нас объединяло.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о вашей жизни в монастыре.

– Сначала мне было очень тяжело в монастыре, но я понимал, что другого пути к исцелению моей погрязшей в грехах души нет. Я не верил себе, когда появлялись помыслы: «Уходи из монастыря, здесь не надо тебе быть, иди в мир, там у тебя все хорошо будет». Не веря себе, я всецело предал себя и свою волю в послушание своему духовнику – архимандриту Тихону. Жил, как в огне, потому что мне было очень тяжело. Но спустя годы, в течение которых молился, трудился по силам, сколько мог, увидел, что моя душа постепенно отошла от этого огня, который во мне был, от этих мук. И пришла к спокойствию, к миру, который стал меня с каждым годом все больше и больше радовать. Также я понял, что лучше монашества, лучше пути познания Бога ничего нет в жизни. Что может быть радостней общения с Богом? Что может быть нужнее проповеди о Боге для людей, которым тяжело, которым надо помочь, протянуть руку?

– А когда вас благословили на подрясник?

– Это было в Вербное воскресенье, на Вход Господень в Иерусалим. Для меня это особый день, с которого начался мой осмысленный духовный путь к Господу, именно в Церкви, в храме Божием. Я очень рад, что именно в этот день Господь меня посетил, дал мне одежду воина Христова, которую нужно всегда носить, благодарить Господа и никогда ее не снимать.

– Расскажите о своем постриге.

–Меня постригли в монахи в день памяти священномученика Илариона, 28 декабря.

– Что вы подумали, когда услышали: «Постригается Лука»?

– Первая мысль, неужели в честь апостола и евангелиста Луки, иконописца? «Как удивительно», – думаю, ведь я действительно любил, тайно любил иконопись. Неужели мой покровитель теперь будет евангелист и иконописец Лука?

Диаконского сана я удостоился примерно через пол года.

– Батюшка, какие у вас воспоминания о первом посещении монастырского скита?

– Полгода спустя после моего появления в обители мы летом поехали в Дивеево всей братией, с отцом Тихоном. И оттуда заехали в Рязань. Скита тогда не было, это были развалины, груда кирпичей, вот и все. Спали мы в стогу сена.

– А чем запомнилась та поездка в Дивеево?

– Замечательная поездка на самом деле была. Вообще, путешествия с отцом Тихоном у нас всегда сопровождаются большой радостью: мы от него получаем и слово назидания, и молитву. Мы в Дивеево приехали, нам матушки предложили сами, чтобы наш братский хор пел – тогда он еще совсем маленький был, пять человек. Мы пели, старались, матушкам понравилось.

– В 1999 году вы участвовали в сборе помощи для воинов в Чечне…

– Эти сборы были у нас несколько раз. Это было радостное занятие, радостное послушание, несмотря на то, что мы уставали, потому что ящиков с продовольствием и вещами было очень много. Казалось, вещи для Чечни несет вся Москва, круглые сутки. Но как-то все, милостью Божией, управлялось, решалось. Главное – люди объединялись. Помню, приходило очень много москвичей, которые помогали во всем. Приходили даже те, кто не мог что-то пожертвовать, но они упаковывали посылки, подписывали их. Это было так замечательно, что люди с открытым сердцем отзываются на общее, нужное дело.

– Как вы восприняли тот день, когда всю братию благословили учиться в семинарии?

– Я ведь сначала учился в Троице-Сергиевой лавре, в семинарии, на заочном секторе. Мечтал о том, чтобы учиться очно. Очень переживал, что у меня не было времени на подготовку. И когда услышал, что у нас будет семинария, попросил отца Тихона, чтобы он благословил меня учиться на очном отделении. Считаю, любое дело должно исполнять серьезно, с любовью, со страхом, поскольку это дело Божие. Относиться к чему-то кое-как – преступление. И когда отец Тихон дал мне это послушание, для меня это было большой радостью. «Теперь, – думаю, – наконец-то смогу учиться по-настоящему».

Конечно, при этом послушание по электронике с меня не снималось, приходилось тяжело, но я это все совмещал. Конечно, уставал, но получал большое утешение для себя. Когда получил образование, понял: какое великое дело, когда ты хотя бы понимаешь, где ошибка, где что-то неправильно. И ты знаешь, в каких книгах можно найти информацию по исправлению этих ошибок, как можно расширить свои знания.

– Как вы учились? Какие преподаватели у вас были?

– На протяжении всего времени у нас работали замечательные преподаватели. Было очень интересно. К каждому предмету я подходил с большой любовью и старался, насколько это возможно, максимально полнее его изучить.

Вспоминаю Александра Николаевича Ужанкова. Мы с ним друзья, встречаемся, беседуем, всегда находим очень много интересных тем для разговора. Это удивительный преподаватель, ходячая энциклопедия. Под его руководством я подготовил курсовое сочинение о принципе умного делания по одному из древнерусских источников.

Дипломную работу об Иисусовой молитве писал у Сергея Николаевича Говоруна – нынешнего архимандрита Кирилла из Киево-Печерской лавры.

С большой благодарностью вспоминаю тех преподавателей, которые были требовательны к студентам. Например, протоиерей Максим Козлов. Он всегда очень строг, но со временем понимаешь, что преподанные им уроки тебе просто необходимы.

Кроме того, к нам – благодаря неустанным заботам отца Тихона – часто приезжали известные ученые, богословы. Так, я до сих пор с удовольствием слушаю лекции профессора Московской духовной академии Алексея Ильича Осипова.

– Священником вы стали, уже учась в семинарии?

– Да, я стал священником, когда учился на третьем курсе.

– Что за случай произошел с вами перед рукоположением?

– Это на самом деле удивительный случай. Отец Тихон меня просил его как-то зафиксировать.

Я был в скиту преподобного Серафима Саровского, и у меня обновилась болезнь: я в армии как-то застудил себе лицевой нерв. И потом он у меня периодически болел, а это очень сильная боль. И вот у меня этот нерв снова начал болеть, мне нужно было поехать в Москву, чтобы полечиться. Незадолго до отъезда я разговорился с игуменом Пименом: у него друзья – врачи. И вот мы сидим и видим большое число летающих ос. Отец Пимен говорит: «Ты знаешь, мои знакомые врачи говорят: в этом году много людей умерло от укуса ос. Человек проглатывает осу, она кусает его в язык, человек мучается страшными головными болями, а затем умирает». На том мы и закончили нашу беседу.

И вот я сижу на трапезе, буквально через день после этого разговора, ко мне подлетает оса, кусает меня в язык и сразу же улетает. Действительно, голову опоясала страшная боль, и я почувствовал, что умираю. Предсмертное какое-то состояние, страшное. Я тогда, помню, встал из-за стола, говорю братьям: «Оса за язык укусила». Конечно, я тотчас вспомнил слова отца Пимена. Пошел по коридору и думаю: «Вот как все было: жил, жил – и вдруг помираешь. Быстро все случилось». И в этот момент ко мне приходит помысел, такой жуткий голос, который мне говорит: «Ты мой, потому что ты держишь зло на брата твоего и не хочешь его простить. Ты принадлежишь мне». Голос меня ужаснул, это было как ад. Думаю: «Господи, помилуй! Что ж такое? Как это, откуда это все?» Мне стало очень жутко, еще страшнее, чем было в самом начале.

И тут я перестал думать о смерти, пришла другая мысль: «А почему я умираю? Надо пойти сделать укол какой-то, найти противоядие». Побежал быстренько к отцу Серафиму: он все сделал, хотя это, как потом оказалось, было не нужно. Я вышел на улицу: во-первых, у меня болело плечо, в которое отец Серафим сделал укол, во-вторых, у меня сильно болел нерв, а в-третьих, у меня страшно болел еще и язык. Я сел.

Отец Тихон подошел ко мне, положил мне руку на голову и сказал: «Что, больно?» Я сказал: «Да ничего, батюшка, все нормально». – «Да, нет, – говорит батюшка, – больно, больно! Ты знаешь, такие искушения иногда бывают перед рукоположением». А тогда и не знали о том, что меня рукоположат. Батюшка сказал: «Завтра уезжаем с тобой в Москву – подлечишься немножко». И мы поехали с утра в монастырь.

И вот по дороге в Москву, у отца Тихона зазвонил телефон. Это была секретарь Надежда: «Отец Тихон, вас просят сделать звонок в Патриархию». Батюшка остановил машину у обочины пшеничного поля и стал звонить. Говорил, говорил, говорил… потом сел в машину, повернулся ко мне и сказал: «Лука, между прочим, из-за тебя звонили из Патриархии». Я в недоумении. Думаю: «Что же я наделал такого, что звонят оттуда». – «Да, да, – говорит, – из-за тебя. Слава Богу, что мы тебя забрали с собой в Москву, так как тебе надо завтра взять все необходимое и ехать в Хотьково: Святейший Патриарх вызвал тебя, чтобы рукоположить в иеромонахи».

И на следующий день я поехал рано утром в Хотьково, и меня приснопамятный Святейший Патриарх Алексий Второй, рукоположил в иеромонахи – в день памяти преподобного батюшки Серафима Саровского.

А я-то, когда уезжал из скита, так жалел, что в престольный праздник его покидаю. И мысли были такие: «Это тебе по твоим грехам – батюшка Серафим тебя видеть не хочет».

– Батюшка, поменялось ли после священнической хиротонии ваше отношение к учебе?

– Считаю очень важным, что никогда не отказывался от данного мне послушания. Когда меня рукоположили в священники, учился на третьем курсе и имел возможность общаться с замечательными преподавателями. Были батюшки, которые преподавали непосредственно пастырское руководство. Например, совершение треб и таинств: на все вопросы, которые у меня возникали в процессе служения, я находил у них грамотные, глубокие ответы. Мог найти источники, из которых черпал недостающие знания. Во время учебы на четвертом, пятом курсах я получил именно то, что мне было нужно как священнослужителю.

– Часто вам приходилось пропускать занятия?

– Я никогда не прогуливал занятия просто так. Но, конечно, по послушаниям у меня были авралы. Ведь тогда строились монастырские корпуса, и я совместно с рабочими и инженерами участвовал в разработках всех систем связи и электрики. К сожалению, было и такое: один раз линию залили бетоном не в том месте. И ночью, взяв отбойный молоток, я разбивал все, чтобы исправить положение. Так вот иногда всю ночь работал с отбойным молотком, а утром шел на экзамены и думал: «Как буду сдавать?». Самое интересное, что сдавал, и мне даже преподаватель говорил: «Как замечательно, какой еще литературой, помимо той, что я давал, вы пользовались?» Как-то удивительно Господь покрывал мои пробелы в учебе.

– А экзамены тяжело давались?

– Да, очень тяжело, потому что я для себя решил: все учить и никогда не списывать.

В продолжение ответа на вопрос о преподавателях приведу такую историю.

Первый и последний мои экзамены сдавал Алексею Константиновичу Светозарскому. В первый раз это была церковная история – тогда он оценил мой ответ как неудовлетворительный. А когда ему же сдавал последний экзамен, получил «отлично». И я ему сказал: «Алексей Константинович, вы знаете, первый экзамен мой был у вас, я получил двойку». Он засмеялся и говорит: «Вот видите – выросли». Это был очень отрадный для меня итог моей учебы. Ведь я очень любил русскую церковную историю, но Алексей Константинович на протяжении всех курсов ни одного раза не поставил мне «пятерку». В конце четвертого курса, на экзаменах, получив очередную «четверку», я с юмором обратился к преподавателю: «Алексей Константинович, у меня есть большая мечта». Недоумевая о вопросе, с улыбкой он посмотрел на меня и спросил: «Какая?» На что я ответил: «Получить хотя бы один раз “пятерку” по вашему предмету». Он пришел в восторг, засмеялся и сказал: «Это вполне возможно, только нужно подучить».

– Какое-то время вы были дежурным помощником проректора.

– Я был дежурным помощником, когда учился. Примерно года два. Следил за режимом студенческих послушаний, сна, выходов в город… Я очень сильно уставал тогда. Со студентами работать интересно, но непросто. Не могу этого объяснить, но за сутки дежурства я превращался в выжатый лимон.

– Батюшка, расскажите о дне выпуска из Сретенской духовной семинарии.

– Это был замечательный день, незабываемый. Дипломы нам вручал владыка Алексий, архиепископ Орехово-Зуевский. Что-то тогда во мне такое даже произошло, настолько было радостно.

– Что вам дала семинария?

– Я благодарен Господу, Божией Матери и батюшке Тихону, за то, что они мне дали такую радость и такое счастье – учиться. Знания – прочный фундамент для того, чтобы использовать его для строительства спасения своей души. Конечно же, духовное строительство основывается на твердой вере и исполнении евангельских заповедей. Для нас путь восхождения к Богу – это путь, который мы проходим под руководством святых отцов. Они учат, как правильно исполнять евангельские заповеди.

– Каким вам вспоминается почивший иеромонах Митрофан?

– Когда я пришел в монастырь, он уже был иеродиаконом. На него смотрели как на образец. Такой крепкий, состоявшийся монах. Все брали с него пример. Он работал казначеем, и послушание свое исполнял блестяще. Был очень добрым, любящим, бесконечно всех прощающим.

Вспоминаю: на тот момент работал в ризнице, не было ни одной минутки свободной, мы трудились порой по несколько суток. Не преувеличивая говорю: даже невозможно было сходить сотворить келейное правило. Работы было очень много, тогда не было мозаичного пола, который не требует серьезного присмотра, не было каменного престола, который не надо переоблачать. Тогда нужно было постоянно переоблачать престол, приводить в порядок алтарь, пылесосить, выбивать ковры, которых было очень много. Когда у нас закончились праздники с перенесением мощей священномученика Илариона, я попросился съездить к матушке Матроне, которую только что прославили в лике святых. Пришел к отцу казначею и говорю: «Отец Митрофан, дай мне на дорогу немножко денежек, вот хочу съездить к матушке Матроне». И он, конечно, дал. А потом взял целую копилку, полную денег, высыпал мне в руки и говорит: «Возьми, купи что-нибудь в Покровском монастыре на эти деньги». И я купил такую большую икону матушки Матроны. Помню, освятил ее прямо на мощах и был очень рад.


– А что вы можете рассказать о скончавшемся схиархимандрите Анастасии?

– Батюшка Анастасий всегда был для меня большим утешением. Он никогда не говорил много, он говорил одно или два слова. Это был действительно монах до самых глубин своего сердца, подвижник, наставник. Человек удивительной доброты, который был готов помочь каждую минуту, внимательно выслушать, дать дельный совет, разрешить от грехов. Когда он умер, это, конечно, для всех нас была большая потеря.

– Вы ведь с ним ездили на Афон?..

– Да, он был старшим у нас.

Расскажу такую историю. Я большой любитель приключений. Большим счастьем для меня было полазить по горам Афона. Это увлечение у меня с детства – я вырос на Кавказе, среди гор. Ну, и на Афоне полазил… Там такие отвесные скалы, по которым спускаются веревки к берегу моря. Однажды взял благословение у отца Анастасия: «Батюшка, пусти меня к морю сбегать». Пошел туда, смотрю, там обрыв – метров сто до берега моря. Спрашиваю у одного монаха: «Как вы туда добираетесь, если хотите на море сходить?» – «А побежали со мной». Он взял в руки веревку, которая была привязана: «Бери вторую веревку – и побежали». И он бежит в эту пропасть, туда, прямо вниз по этой веревке. Сначала последовал его примеру, потом остолбенел: «Господи, помилуй, если сейчас сделаю одно неточное движение рукой относительно веревки, разобьюсь. Там скалы, камни – от меня ничего не останется… Я так не могу». И спросил у него громким голосом: «Слушай, а еще есть какая-нибудь дорога – нормальная». Он отвечает: «Надо обойти полкилометра». И побежал на этих веревках дальше. А я пошел в обход. Спустился к морю, побродил, полюбовался. Но подниматься обратно по этому обходному пути не захотел: «Я по веревке залезу, ведь залазить легче, чем слазить». И полез, преодолел половину расстояния и, естественно устал, потому что нужно было постоянно подтягиваться по этой веревке на руках. Решил отдохнуть. Небольшой выступ там был – на него встал, держусь за веревку. И тут… посмотрел вниз, увидел метров пятьдесят крутого обрыва и скалы внизу. Мне стало плохо. Как дальше действовать? Слезать боюсь, лезть вверх – тоже. Что делать? Я был в отчаянии. Но потом взял себя в руки, пересилил, залез наверх и пришел как ни в чем не бывало в гостиницу.

На следующее утро опять обратился к батюшке Анастасию, ничего ему не сказав о случившемся: «Батюшка Анастасий, благослови еще раз сбегать к морю». И он так строго мне говорит: «Никуда больше не пойдешь. Останешься в обители. Я тебя не благословляю спускаться, не благословляю». Я понял: очевидно, отцу Анастасию о моих приключения открыл Господь или Пресвятая Богородица. Он все почувствовал. Такой был человек – батюшка Анастасий.

Беседовал иеромонах Иоанн (Лудищев)



5 мая 2009 года